Покидая нынче спальный вагон прямого поезда на пятигорском вокзале или воздушный лайнер в аэропорту Минеральные Воды, мы едва ли представляем себе, как добирались сюда современники Пушкина. Для них поездка, занимающая сегодня сутки – двое, а то и несколько часов, длилась неделями, ведь иного транспорта, кроме экипажей, запряженных лошадьми, тогда не существовало. Ехать на курорт приходилось много дней, трясясь по пыльной или грязной дороге, с ночевками на почтовых станциях, а то и прямо в чистом поле. Но предки наши, не зная ничего другого, считали такое путешествие обычным делом. И каждую весну кое-кто из жителей больших и малых городов, обитателей дворянских усадеб и поместий собирался в дальний путь на Кавказские Воды, чтобы поправить там свое здоровье. Кто такие эти курортники? Сколько их было? В первые десятилетия курорта у подножья Машука мы насчитаем их не слишком много. Согласно тогдашней статистике, на Водах лечилось не более трехсот «особ высшего сословия» за сезон. Прислуга и люди простого звания – не в счет.

«Зачем вас здесь нет? Здесь так хорошо, тепло, светло, воздух так чист, так тих, дышится легко, живется так же, без забот, без мыслей… мне здесь так привольно и приятно, что часто приходит в голову: «Зачем же вас здесь нет? Как бы вы отдохнули от всех своих труженических обязанностей и хлопот! Как бы вы помолодели и духом, и сердцем…». Эти строки адресованы известному писателю и публицисту В. Ф. Одоевскому. А написала их большая приятельница Владимира Федоровича, поэтесса Евдокия Ростопчина. И написала не где-нибудь, а в Пятигорске, куда она приехала 180 лет назад, в мае 1839 года.

Кавказские Минеральные Воды – это не только четыре города-курорта, но и дивная природа вокруг них. Это волнистая, пестрящая степным разнотравьем равнина, по которой разбросаны удивительные возвышенности, то покрытые лесом, то поражающие причудливыми очертаниями скал. Это лабиринт речных долин, переходящих в глубокие таинственные ущелья. Это уходящие к югу предгорья Кавказа, достигающие подножья снеговых вершин. Дивные места, способные очаровать любую, даже самую черствую душу!

Готовя для одного московского издательства книгу о пятигорском трамвае, я нашел неизвестный мне дотоле интересный факт. Оказывается, перед войной в Трамвайном управлении работал паренек, который стал Героем Советского Союза. Сведений о нем сохранилось немного. И все же хочется рассказать о таком человеке в годовщину Великой Победы.

«Геодезические измерения производились удачно... покуда вершины гор не закрывались тучами... Можно было работать только по утрам – три, четыре часа... Вот причина, заставившая меня пробыть на Арарате пять дней с одним солдатом. Прочие же спутники то спускались вниз, то возвращались по мере надобности». Так описал свое пребывание в августе 1850 года на вершине Арарата военный геодезист И. И. Ходзько. Скромно, буднично, хотя по сути это был героический поступок.

Сейчас, пожалуй, сразу и не скажешь, сколько в Пятигорске библиотек. Помимо Центральной библиотечной сети, есть школьные, санаторные, ведомственные – словом, несколько десятков. Ну, а если мы вернемся на сто лет назад, когда нынешняя сеть книжных собраний города только зарождалась, увидим всего лишь несколько библиотек, в основном частных и принадлежащих различным ведомствам – Русскому бальнеологическому обществу, Кавказскому горному обществу, Обществу пособия бедным.

Пятигорск называют музеем под открытым небом, и не зря – в нем немало памятников истории и иных достопримечательностей. Но имеются и обычные музеи, которых вполне достаточно для того, чтобы создать из материалов о них своеобразную экспозицию условного «Музея музеев». Давайте же, отмечая Международный день музеев, мысленно пройдем по его залам и ознакомимся с историей музейного дела в нашем городе.

Это, конечно, не праздник. Просто памятная дата – День первого трамвая, который в ряде стран мира отмечается 16 мая. Почему? Да потому, что именно в этот день первый трамвайный вагон прошел по первой трамвайной линии. Правда, и вагоны, и линии существовали задолго до того дня. Именовались они конками, поскольку вагоны тянули по рельсам трудяги-лошади. Впрочем, не только они – в некоторых странах для тяги использовали мулов и даже… зебр! Кстати сказать, первые устройства для механической тяги тоже были довольно экзотичны и разнообразны – паровые, дизельные, пневматические. И даже когда инженеры решили «запрячь» электричество, то подавать его к мотору пробовали и по паре рельсов, через колеса, и по третьему рельсу, как сейчас у метро, и по двум проводам, как у троллейбусов. А первая «нормальная» трамвайная линия появилась в Берлине, соединив его с деревней Лихтерфельде. Первый трамвай прошел по этой линии 16 мая 1881 года.

Жителям Пятигорска хорошо известно старинное здание на углу проспекта Калинина и улицы Пирогова – один из корпусов Первой городской больницы. Многие замечали и характерную его примету – стилизованные кресты в нижней части фасада. Но далеко не все знают, что это не религиозные символы, а обозначение принадлежности здания Красному Кресту – организации, которая еще полтора века назад взяла на себя заботу о здоровье россиян. Вспомнить об этом позволяет День Красного Креста, который отмечается во многих странах 8 мая в память о дне рождения швейцарца Анри Дюнана – основателя этого международного движения.

Я очень люблю песню «Птицелов», написанную на стихи Эдуарда Багрицкого Сергеем Никитиным. Романтически показывающая человека, ловящего птиц, она позволяет мне вспомнить о давней встрече с Птицеловом – очень похожим на того, что в песне. Звали его Робертом. В моей памяти он остался как человек, страстно любящий птиц. Ему важно было увидеть крылатое существо, распознать его и поймать, чтобы разглядеть вблизи, может быть, услышать его голос. Стоило посмотреть, с каким интересом, с какой любовью наблюдал Роберт за своими пленницами! Он познакомил меня с различными способами ловли – сетями, силками, западнями…

Теперь мне было бы жаль смотреть, как вольных птах лишают свободы. Тогда же, по молодости, было просто интересно. Тем более что Роберт ввел меня в огромный, незнакомый мир летающих, порхающих, свистящих, щебечущих, поющих на разные голоса представителей пернатого царства наших мест. Я узнал, что, кроме привычных воробьев, синиц да ворон с галками, вокруг нас существует масса других птиц с красивым оперением и не менее красивыми названиями – щеглы, щуры, снегири, зеленушки и свиристели, варакушки и малиновки. И, конечно, соловьи, иволги, певчие дрозды, завораживающие своим пением. Некоторых Птицелов сумел мне показать – издали, на ветках, или вблизи, в клетках. О других рассказывал, да так увлекательно и увлеченно, что я чуть было не сделался продолжателем его дела.

Но Роберт подарил мне не только мир птиц. В поисках подходящих мест для ловли и наблюдения за ними мы исходили всю подошву Машука и подножье Бештау, изрядную часть долины Подкумка и некоторых его притоков. Какие восхитительные уголки нам открывались – тенистые лесные тропы, солнечные полянки и опушки, поросшие кустарником! Скрытые в зарослях тайнички с мягкой подстилкой из трав. Могучие стволы деревьев, окруженные частоколом молодой поросли… И это все удавалось рассмотреть не походя, а основательно и подробно, поскольку приходилось иной раз подолгу сидеть в ожидании «добычи». Без Роберта я никогда не сумел бы столько увидеть и узнать. Уже одно это позволяет порадоваться тому, что существуют такие вот влюбленные в природу Птицеловы.

Другой вопрос – что они делают с пойманными птахами? Тогда я над этим не задумывался, а позже стал понимать: Роберт и его «коллеги» ловили их главным образом на продажу. А покупали у них пернатых пленниц с двумя прямо противоположными целями. Одни хотели держать птичек в доме, чтобы слушать их пение или просто как представителей дикой природы среди городской цивилизации. Сейчас-то с этим просто – можешь заполучить к себе в дом хоть крокодила с питоном или гиену с леопардом – были бы деньги. А тогда, в пятидесятые годы, кроме птиц, трудно было найти другую живность. Вот и старались Птицеловы удовлетворить эту тягу к живому у городских жителей.

Другие, особенно ребятишки, мечтали о том, как, подержав птаху неделю-другую или даже месяц в квартире, весной выпустить пленницу на волю. На Руси издавна бытовал красивый весенний обычай – выпускать птиц из клеток – связанный с праздником Благовещения Пресвятой Богородицы. Жаворонков, голубей, синичек и других лесных птиц ловили, сажали в клетки, а потом символически отпускали в небо при большом скоплении людей. В народе считалось, что птички, выпущенные на волю, станут ходатаями за человека перед Богом, «попросят за того», кто дал им свободу.