Как Слово наше отзовется

Креативный блин… Такое вот немыслимое сочетание какойто уличной клички с высокопарным определением универсально нынче на все случаи жизни. Когда на шумной школьной перемене или тихим вечером по скайпу внук восклицает: «Ну, блин, даешь», это может означать и восхищение, и осуждение. Сегодня на приветствие «Здравствуй» принято откликаться: «И тебе не хворать» - вполне современно, извините - креативно и с подразумевающимся чувством юмора, блин.

ТО ЛИ ПОЧТА со своими немыслимыми расценками на конверты и долговременной доставкой, то ли мобильные телефоны со своей оперативной связью напрочь искоренили в обществе эпистолярный жанр. Мы перестали писать письма. Полные собрания сочинений нынешних классиков наверняка недосчитаются последнего тома с традиционной перепиской - за полным отсутствием оной. Просто удивительно, как нас не отучили еще изредка разговаривать.

Книгу нещадно вытесняет телевидение, но говорящие головы на экране изъясняются односложно и зачастую неграмотно. Сочный литературный язык подменяется анекдотичным суррогатом. Может, и потому Год культуры-2014 передал эстафету Году литературы-2015, чтобы, по определению президента Владимира Путина, «вернуть Литературе, Чтению, Книге, Слову их высокое место и предназначение».

Классики всегда озадачивают. Один из них, Александр Герцен, чей «Колокол» разбудил декабристов, озаглавил свою книгу «Кто виноват?». Другой демократ из того же XIX столетия, Николай Чернышевский озадачил иным вопросительным названием своего произведения «Что делать?». Извечные, так сказать, русские вопросы, на которые нет ответов. Три века назад Дени Дидро писал: люди перестают мыслить, когда перестают читать. Наивный, согласитесь, французский философ, ему бы получить наше отечественное образование, увенчанное ЕГЭ, - зачем тогда читать да еще мыслить? А вот другой философ, наш современный и популярный соотечественник Михаил Веллер считает: где нет единой культуры и единой истории, скоро не будет единого народа, единого государства.

Книжных новинок в библиотеках практически нет, в читальных залах, изобилующих обязательными подшивками местных придворных изданий, отсутствует даже «Литературная газета». Стихи в иных еженедельниках печатаются за определенную плату, и это бездарное рифмоплетство всерьез выдается за творчество. А так называемые поэты являются членами никому не известных литературных ассоциаций.

Невольно вспоминаю, как на одной из творческих встреч будущие коллеги поинтересовались, в чем отличие добротного русского языка от изложения с засилием иностранных терминов и жаргона. Односложно не ответишь. Три века назад высший свет Петрограда раболепствовал перед Парижем и в изысканных салонах изъяснялся сплошь по-французски, но в то же самое время творили Пушкин, Лермонтов, Фет… Да и на одном и том же русском языке описание одного и того же состояния может звучать по-разному. Например: «Юная дева трепещет» или «Молодая девка дрожит». Первую фразу написал поэт, а вторую высказал тот, кто не читал поэта, а на чтение, по грустной реплике президента Путина, среднестатистический соотечественник уделяет 9 минут в сутки.

Если у влиятельного олигарха поинтересоваться, что такое национальная идея, он только спросит: а сколько она стоит? Деньги и слава становятся смыслом жизни, и пока эту меркантильно-заманчивую идею не перешибет культура, надеяться не на что. Как это ни странно звучит, именно культура должна стать определяющим фактором и в экономике, и в политике, и в диалоге общества с властью, и в простых человеческих отношениях. Во все века базис любой развивающейся страны составляет класс созидателей. А когда воровство и безнаказанные взятки становятся чуть ли не особенностями национального характера, зарождается весьма опасный класс потребителей. Изменить угрожающую ситуацию как раз и призваны культура, образование и воспитание, уважение к прошлому и настоящему. А без нравственных идеалов, без духовных лидеров не родится и национальная идея.