Достоверно и образно

Есть качество, которое необходимо каждому творческому человеку, - это наблюдательность. Поэт, писатель, художник способен заметить такие штрихи в облике человека, уловить нюансы его настроения или особенности природных явлений, которые никто другой и не заметит.

М. Ю. Лермонтов, видимо, от природы был наделен способностью по-своему видеть окружающий его мир и обладал удивительной памятью, так как запоминал события, которые наблюдал в раннем детстве. Он подмечал что-нибудь характерное даже для малого уголка города или селения, в которых ему доводилось бывать. Известно, что он с малых лет любил рисовать и позднее рисовал, о чем свидетельствуют дошедшие до нашего времени его картины. На них запечатлены пейзажи и сцены жизни, которые он наблюдал, в том числе и на Кавказе. По ним можно не только узнать местность, но и уловить впечатление, которое они производили на него.

Встретившись осенью 1837 года в Ставрополе с переведенным из Сибири на Кавказ ссыльным поэтом-декабристом Александром Одоевским и подружившись с ним, Лермонтов обещал сводить его на Волобуеву мельницу у тихого пруда, которую рисовал еще в детстве. Видимо, его радовали, притягивали к себе такие скромные уголки, где можно было уединиться и отдохнуть от светской суеты.

В Ставрополе же, на улице Дзержинского, где-то примерно у двора № 179 или 181, 183, рос могучий дуб, который можно было обхватить только руками нескольких человек. Я приехала в этот город еще ребенком и жила именно на улице Дзержинского за несколько дворов от дуба. Мне его показали и рассказали, что под ним часто сидел поэт Лермонтов, который потом упоминал о нем в стихотворении «Выхожу один я на дорогу». И мы, дети, часто бегали к знаменитому дубу, который, к сожалению, спилили в 50-е или 60-е годы прошлого века. Позднее мне показали еще один старый дуб в глубине одного из дворов все на той же улице Дзержинского и тоже связали его с именем Лермонтова.

Пятигорчане считают, что поэтом описан дуб, который рос в этом городе. Так считают на том основании, что

стихотворение написано в 1841 году, во время последнего пребывания Лермонтова в Пятигорске. Но ведь в основу стихотворения могли лечь и более ранние впечатления или любой дуб, который произвел сильное впечатление на поэта, и он использовал его просто как символ упокоения.

Однако в первых же строках стиха есть конкретное упоминание о местности, наблюдательный взгляд поэта отметил особенность дороги, по которой он шел: «Сквозь туман кремнистый путь блестит». Не знаю, как в Пятигорске, а в Ставрополе я еще застала тот самый «кремнистый путь» - проезжая часть улицы Дзержинского в конце 30-х годов (да, кажется, и позже) еще была вымощена булыжником, который при свете луны действительно блестел, и мы нередко любовались фантастической игрой лунных бликов на булыжниках.

Сосланный на Кавказ Лермонтов в мае 1837 года прибыл в распоряжение штаба войск Кавказской линии и Черномории, который находился в Ставрополе, так что ему ежедневно приходилось ходить по кремнистому пути. Потом он отбыл на побережье и искал свою часть. Когда в Тамани его обокрали контрабандисты, осенью вынужден был заехать в Ставрополь, чтобы одолжить у дядюшки генерала Павла Ивановича Петрова 1050 рублей на приобретение зимнего обмундирования, в ожидании которого и задержался в Ставрополе. Но об этом не жалел, потому что подружился с А. Одоевским, с которым потом и отправился в местечко Карагач близ Тифлиса, где располагался их Нижегородский драгунский полк.

Кавказских впечатлений, полученных М. Ю. Лермонтовым во время пути в Карагач и в более ранние годы, было так много, что они вылились в целую серию стихов и поэм. Читая их, человек, никогда не бывавший на Кавказе, может представить его достаточно зримо. Описывая местность и природные явления с документальной точностью, поэт находит для них яркие краски, создавая незабываемые образы. Вот, например, начальные строки из стихотворения без названия, написанного до 1837 года:

Люблю я цепи синих гор,

Когда, как южный метеор,

Ярка без света и красна

Всплывает из-за них луна.

Как образно и ощутимо! Картина всплывающей из-за гор луны предстает перед глазами так, словно ты ее видишь наяву. В те же годы написаны три коротеньких прозаических отрывка, которые, впрочем, лучше назвать белыми стихами.

«Синие горы Кавказа, приветствую вас! Вы взлелеяли детство мое; вы носили меня на своих одичалых хребтах, облаками меня одевали, вы к небу меня приучили, и я с той поры все мечтаю об вас да о небе», - так выражает М. Лермонтов свое преклонение перед вольным Кавказом. В третьем отрывке он говорит о Кавказе так: «Воздух там чист, как молитва ребенка». Этот образ, немного видоизмененный, М. Лермонтов позднее использует в «Княжне Мери». Все на Кавказе кажется ему чистым и значительным. Кавказ в произведениях Лермонтова легко опознать по приметам. Вот картинка из поэмы «Кавказский пленник»:

Там Терек издали кружит,

Меж скал пустынных протекает

И пеной зыбкой орошает

Высокий берег; лес молчит;

Лишь изредка олень пугливый

Через пустыню пробежит;

Или коней табун игривый

Молчанье дола возмутит.

И немного далее в той же поэме:

Последний солнца луч златой

На льдах сребристых догорает,

И Эльборус своей главой

Его, как туча, закрывает.

А вот и совсем близкая нам картина, описанная Лермонтовым в поэме «Аул Бастунджи»:

Вдали тянулись розовой стеной,

Прощаясь с солнцем, горы снеговые;

Машук, склоняясь лысой головой,

Через струи Подкумка голубые,

Казалось, думал тяжкою стопой

Перешагнуть в поместия чужие.

И хотя сейчас Машук зарос лесом, мы, читая Лермонтова, делаем вывод, что во времена пребывания Лермонтова в Пятигорске вершина Машука была безлесной. В поэме «Демон» нетрудно узнать знакомую картину:

Вился излучистый Дарьял,

И Терек, прыгая, как львица

С косматой гривой на хребте.

Ревел…

Помимо достоверной картины, здесь есть еще и ощущение торжественности, с какой поэт пишет о Кавказе, его стремление к свободе. Как и героев поэм, его тянет туда, «где люди вольны, как орлы». Это стремление было вызвано тем, что Лермонтов был не в ладу с тем обществом, с которым был связан рождением и воспитанием. Как пишет Ираклий Андроников, «оно олицетворяло в его глазах все лживое, бесчувственное, жестокое, лицемерное».

Свет не понимал Лермонтова и потому не ценил его таланта, для многих он был просто офицером невысокого ранга, который «пописывал стишки». Однако были и такие, кто понимал, насколько это яркое явление в русской литературе. Вот что писала сестра известного революционера-анархиста М. А. Бакунина Татьяна Бакунина своему младшему брату Николаю Александровичу: «Об Лермонтове скоро позабудут в России - он еще так немного сделал, - но не все же забудут, и по себе чувствую, что скорбь об нем не может пройти, он будет жить, правда, не для многих, но когда же толпа хранила святое или понимала его».

Татьяна Александровна ошиблась только в одном: Лермонтов остался жить не для немногих, а для всех, кто любит русскую литературу, его творчество теперь знакомо и почитаемо во всем мире.

Идиллия ДЕДУСЕНКО.