Поэзия

В мае наша страна отмечала День Победы, эта тема нашла отражение в литстранице. В мае же этого года исполнилось 105 лет со дня рождения писателя Семёна Бабаевского, имя которого хорошо известно не только на Ставрополье, но и далеко за его пределами. В довоенное время он заведовал литературным отделом газеты «Пятигорская правда», при которой со своим другом Эффенди Капиевым основал в апреле 1938 года литературную группу. В этом же году заочно окончил Литературный институт имени М. Горького. В начале Великой Отечественной войны был направлен в Кубанский кавалерийский полк, принимал участие в боях за освобождение Ростова-на-Дону. Вместе с Эффенди Капиевым издал книгу очерков «Казаки на фронте». Сохранился дом писателя в Пятигорске на улице Соборной, 11. Слушатели литобъединения «Слово» свято чтут его память. Первый раздел антологии «Слово» начинается с биографии Семёна Бабаевского и отрывка из его рассказа «Песня».

Сусанна БАГРАМЯН, и. о. руководителя литобъединения «Слово»

имени Эффенди Капиева при газете «Кавказская здравница».

Игорь ГРЕВЦЕВ

Неспетая песня

Сразила солдата пуля шальная.

Упал он на землю, ее обнимая,

Лежал среди трав на зеленом пригорке

С кровавым пятном

на своей гимнастерке.

А в жизни он был не солдатом -

поэтом,

Хотя и немногие знали об этом,

Ведь песни, что в сердце

поэта звенели,

На свет появиться, увы, не успели.

А те, что, родившись, по свету

помчались,

Без имени автора так и остались.

Вы в списках поэтов его не найдете,

Ведь жизнь молодая сорвалась

на взлете.

Остался лишь холмик совсем

невысокий,

Как будто в ограде, в зеленой осоке...

Лишь холмик могильный,

заросший травою,

Над звонкою песней, убитой войною.

Юрий ОВСЯННИКОВ

***

Одесситы - дети мои,

одесситы - совесть моя!

Вы прошли сквозь кромешный ад,

Дантов ад, где живые горят.

О, Господь! Вседержитель-Господь!

Я печалюсь, скорблю, негодую.

Как ты мог тех фашистских чудовищ

Допустить на Землю Святую?

То антихрист шагает во мгле,

Сеет ненависть на земле

В нежном женском обличье,

на каблучке,

С пирожками в жестокой руке.

Одесситы - память

сердца нетленная.

Плачь, судьба убиенная,

Плачь, весна многоцветная…

Вам - любовь наша светлая.

Сергей РЫБАЛКО

Семену

Бабаевскому

Послевоенная эпоха

С её разрухой и нуждой,

Хотя все жили бедно, плохо,

Кипела жизнью трудовой.

Его романы о станице,

О хлеборобах-казаках

Взахлёб читали и в столице,

И в отдалённых хуторах.

Но, вознесён на гребень славы,

Он после сталинских времён

Не избежал властей опалы

И век в забвенье кончил он.

В текучке дней, в потоке буден

Не позабыть бы нам того,

Кто нёс добро и радость людям,

Как свет и жизни торжество.

Новомир ЗАРЕМБО

Живое

Лоно вод, бездна неба, скалы…

Всё плывёт. Миллионы лет.

Скоро ночь. И бредёт усталый

Мотылёк, человек, поэт…

Звёздный полог не нами вышит!

Как живём - так уйдём, мельтеша.

Но на всех, кто живёт и дышит,

Есть как будто одна Душа.

И под ней - никому не тесно,

Как под небом, тоже одним.

Может «Я» - это только песня

И любовь (в короткие дни)?

Древний свиток! Не нами начат

И не с нами ему истлеть…

Что ж конец? Он не так уж мрачен,

Если вовремя умереть.

Не пойму: то ли звёзды блещут,

То ли слёзы отражены?..

То ли горы пред кем трепещут -

Давний спор неживого с живым.

Всё плывёт в этом вечном споре -

Скалы, судьбы, ссоры отчизн…

И спокойно вздыхает Море:

«Всё пройдёт! Как проходит жизнь».

Эдуард ВАРТАНОВ

Скорбные даты

У каждого в жизни

есть скорбные даты,

А если их нет, непременно придут.

И пусть твои нервы - стальные канаты,

На них не надейся - они подведут.

Уходят из жизни друзья и родные,

А ты остаёшься до срока

«трубить».

И пусть твои жилы -

канаты стальные,

На них не надейся - устанут служить.

Живёшь ты, порой о себе забывая,

Как робот, с программой,

защитой в груди.

И пусть твои годы пока не хромают,

На них не надейся - их пик позади.

Но всё же на что-то надеяться надо,

Когда в твоё сердце стучится беда…

Деревья не плачут в

сезон листопада:

Они ждут апреля. Всю зиму. Всегда!

Елена ДОЛЖЕНКО

Победа

Победа! И только Победа!

Так нужно! Так должно! Так быть!

За все наши слёзы и беды

Сумели врагу отомстить.

Над миром прекрасным

и ярким,

Как знамя Победы, - рассвет.

Да, мы победили и чарки

Поднимем за тех, кого нет.

Победа - великое слово!

Победа - салюты, цветы!

Пусть день этот станет основой

Заветной о мире мечты.

Смеются и плачут солдаты,

Вернувшись с Победой домой.

С великой победною датой

Закончился путь боевой!

Победа! Победа! Победа!

Так надо! Так должно! Так быть!

Мы всем доказали на свете -

Нельзя наш народ победить!

Елена ЯРОВАЯ

«Желаю всем встретить 9-е мая

в семейном кругу» - это слова 100-летнего ветерана

Великой Отечественной войны

Николая Семёновича

Соловьёва из Балашихи.

В семейном кругу

Встречайте 9 Мая!

Встречайте в семейном кругу!

Пусть солнце лучами сияет,

Тюльпаны цветут на лугу.

Военной порою солдаты,

Дорогу и стужу кляня,

Бывали несказанно рады,

Пригревшись едва у огня,

Достать довоенное фото.

На фото - подруга, жена.

Улыбка ползла отчего-то,

И чуть отступала война.

И сила бралась ниоткуда:

Скорей бы Победа, домой.

В прекрасное верилось чудо,

Что каждый вернётся живой!

И каждого встретят родные:

Их матери, жёны, сыны.

Пусть лица в слезах дорогие,

Но, главное, живы они!

Встречайте 9 Мая

В широком семейном кругу!

Смотрите, как солнце сияет!

Тюльпаны цветут на лугу.

Олег БОРОНЕНКО

Разговор с отцом

Вот год, как ты ушёл… Привет тебе!

Отец, родной мой, как же я скучаю.

Ты расскажи хоть что-то о себе,

Давай поговорим за чашкой чая.

Надеюсь я, тебе там хорошо.

И верю, улеглись твои печали.

«Олег, ты не поверишь, блин, смешно:

Здесь ярче краски,

здесь прозрачней дали.

Как передать всё это, нету слов:

Здесь так прекрасно всё, так интересно.

Здесь глубже чувства, пламенней любовь,

Но помню я и вас, и своё детство.

Как быстро жизнь прошла. Ну что ж,

Я не жалею, я увидел много,

Я видел много лиц и много рож.

Порой была трудна моя дорога.

Ещё скажу: «Ты жизни не боись.

Она - начало лишь пути большого.

И ты не плачь, сыночек, улыбнись!

Ведь здесь нет слёз, привычных

для земного.

Здесь радость есть и огроменность

чувств.

Представь, сынок, вселенские просторы.

Здесь Пушкина я знаю наизусть,

Здесь нет, пойми, ни споров,

ни раздоров.

И я отсюда вижу, что у вас

Всё будет хорошо, вы мне поверьте.

Живых прошу - вы помните о нас,

И наш уход не называйте смертью».

И чай остыл, и ночь почти прошла,

А я сидел, и путались все мысли.

Но только папы добрые слова

Навечно в сердце у меня зависли…

Наталья ЧЕРНАКОВА

Через сердце

течет речка Пянда

Нет с годами дороже награды,

Чем в родной побывать стороне,

Там, где тихо течёт речка Пянда

И грустит отчий дом обо мне.

Как оставить дела? Я не знаю.

Память душу тревожит в ночи.

Снится бабушка (будто живая

Что хлопочет у русской печи.

Отпусти меня, жизнь городская,

От таких надоевших забот!

Это манит сторонка родная,

Это родина в гости зовёт!

«Все мы родом из детства». И правда…

Мчатся годы своим чередом.

Через сердце течёт речка Пянда,

И всегда ждёт родительский дом.

Остановись, мгновенье!

Люблю я раннею весной наведаться в ближайшую балку, склоны которой заросли кустарником, хвойными и лиственными деревьями. Хожу в это живописное место почти каждый день, отмечая ростки пробивающейся новой жизни. Балка здесь глубокая, широкая и сходится двумя извилистыми ручьями к трём каскадным искусственным прудам. Когда-то здесь собирались открывать терренкур - рядом курортная зона, новые санатории. Эти живописные пруды, за двадцать лет порядком обмелевшие, заросли ряской, люди их замусорили настолько, что там и рыбы-то почти нет. Фанатичные рыбаки ещё сиживают вдоль прудов, некоторым удаётся что-то выловить. Но какая благодать - эти полуболотца для квакш, особенно в их брачный период. Недели две я наслаждаюсь разноголосым пением местных солистов. Огромные лягвы с упоением, одни баском, другие фальцетом (те, что помоложе изо всех сил стараются перепеть конкурентов. Ретивые женихи исполняют серенады своим избранницам, дородным матронам, выбирающим голосистого удальца. Эта певческая вакханалия заканчивается с первым зноем, и наступает тишина. Сонный покой обволакивает царство Берендея, подкоряжных нимф и русалок. Подпитывают пруды неприметные родники, струящиеся среди зарослей камыша в глубоком месте балки. Перешагнув через первый ручей, иду дальше по еле заметной тропинке, минуя дома хутора, расположившегося в этом прохладном комарином краю.

Тропка поднимается и углубляется в смешанный лес, посаженный когда-то лесхозом. Всё давно заброшено и запущено, как наша бедная Россия с её деревнями и сёлами, полями и садами, прудами и дачными участками… Есть в леске настоящие буреломы, так что и не проберёшься через них. Стоит шеренгой зелёный строй, шумит, живёт по своим законам на радость птицам и мелкому зверью: зайцам, белкам, ежам и лисицам. Моё внимание привлекли две сороки, громко трещащие на дереве и скачущие с ветки на ветку. А вот и виновник их тревоги - другая сорока, видимо, вторгшаяся в семейную идиллию.

Лес уже покрылся сплошной зеленью. А ранней весной здесь буйствует кипень цветения алычи, диких абрикосов, вишни. Словно стихия, белое убранство накрывает балку и окрестные сады так, что, кажется, будто сверху спустились молочные облака, причудливо зацепившиеся за вершины деревьев. Иду вниз по дорожке - видение не тает, приобретая более живые образы, начинаю различать отдельные белопенные островки деревьев, которые, словно невесты, взялись за руки и застыли в ожидании вальса… И чудится, что лишь взмахнёт дирижёр рукой - и польётся волшебная музыка, закружится белый хоровод весенней метелью. Смотрю и не налюбуюсь на это диво! А в сердце такой восторг и желание жить, лететь над этим великолепием, словно птица!

Райские сады в моём понимании - это не те сады, в которых висят тяжёлые, налитые восковой спелостью плоды, а сады, которые вот так великолепно цветут. В раю и пища-то вряд ли нужна, там жизнь - сплошной восторг и блаженство! Жаль, что это весеннее райское чудо на нашей земле длится всего лишь какой-то месяц… Быстро меняются участники в туре весеннего вальса: за абрикосами, алычой, вишнями выплывают в своём наряде яблони, груши… Выбрасывают свои бело-розовые канделябры каштаны, за ними распускается сирень и акация. Полной грудью вдыхаю воздух, наполненный пьянящим ароматом и щекочущий ноздри, почти физически ощущаю его тягучесть. Обязательно подхожу к отдельным боярыням-красавицам, осторожно, как за женское запястье, берусь за веточки и с наслаждением нюхаю цветочки, погружаясь в нирвану благоухания. Когда распускается сирень, в «бело-розовое безмолвие» садов и лесов добавляются новые краски и новый запах. У каждого куста сирени он свой - особый, неповторимый. Один - дурманящий, заволакивающий всю округу, другой - не так бросок, но более тонок и изящен. Подойдёшь, уткнёшься носом в гроздь сирени и уже нет сил оторваться, словно ты - блаженная бабочка, порхающая посланница Весны, присевшая на божественный цветок за нектаром. Быстро, почти бегом, перехожу от деревца к деревцу, внутренне ликуя, и мысленно готов взлететь над всем этим великолепием! Бабочки не знают, что всё это скоро кончится, а я спешу насладиться чудом, ухватить толику красоты и счастья. Я мысленно кричу: «Остановись, мгновенье!» И, кажется, оно останавливается. Но проходит май… Природа, словно опомнившись, отмаявшись, затихает, отцветая и осыпаясь тихим белым дождичком на прогретую солнцем траву. Отметав икру, замолкают лягушки, птицы усаживаются в гнёзда. И только кукушка всполошенно досчитывает кому-то уходящие в дымку года…

Как хорошо быть здесь, но надо снова возвращаться в привычный наш мир. В этот момент смешанное и тревожное чувство возникло в моей душе. Словно я только что побывал в настоящем мире и теперь оставляю его за спиной, уходя в ту шумную, суетную жизнь наверху - в мир машин, компьютеров, многоэтажных домов со всеми их благами и недостатками. Это совсем не то, что дикая природа, изрядно теснимая человеком. Два мира, которые должны быть одним целым, всё больше противопоставляются друг другу. И чем больше мы отдаляемся от начальной среды, тем беспомощнее становимся, несмотря на все ухищрения цивилизации. А Земля без людей сама постепенно принимает свой первоначально-первобытный вид, отторгая нас, будто инородное тело. Мы боремся с матерью-природой, как несмышлённые дети, пытаясь самоутвердиться, доказать, что можем прожить самостоятельно без неё, а в итоге можем погибнуть вместе.

Мои мысли нарушила шумная ватага детворы, спускавшаяся в балку. И в этот момент я подумал: «Наверное, это и есть то объединяющее и связующее звено, ради которого мы не должны быть расточительными. Рубим лес - щепки летят. Иногда мы уподобляемся болотным квакшам, радуемся каждый в своём мирке, громко славим свою весну, но она не вечна… Скоро ли человечество повзрослеет? - вот главный вопрос, на который пока нет ещё ответа…

Александр ГОЛОВКО.

Розовый фламинго

Зульфия, с трудом преодолевая порывы ветра, который дул с моря, продвигалась к месту своей работы. Стройплощадка , где она работала крановщицей, находилась в десяти минутах ходьбы от дома, но сейчас ей требовалось гораздо больше времени, чтобы до неё добраться. Ветер валил с ног, бросая пригоршни снега, смешанного с песком, прямо в лицо; погода преподнесла свой очередной сюрприз - мартовская метель накануне праздника Наурыз - Новый год по восточному календарю. Зульфия с трудом, шаг за шагом, подходила к проходной. На какое-то время ветер умерил свой напор, и Зульфия поднялась в кабину строительного крана. Штормового предупреждения не было и на утреннюю разнарядку её никто не позвал. Она стала заниматься своими обычными делами: привела рабочее место в порядок, вытерла пыль, уютно устроилась на своём рабочем месте. Оставалось ещё несколько минут до начала работы. Ребята-строители всей бригадой подтягивались к объекту.

Зульфия очень любила свою работу, коллектив, в котором была всеобщей любимицей за свой кроткий нрав и необычную доброту. После окончания восьмого класса родители отпустили её в город, чтобы она освоила такую не обычную для девушки-казашки профессию - крановщица подъёмного крана. Ещё ребёнком она с отцом часто ездила в город, который только начинал строиться, и с восхищением смотрела вверх на стрелу подъёмного крана. Город с каждым их приездом становился всё краше и краше. Дома из кремового и розового ракушечника стояли как исполины почти на краю отвесной скалы, а море, такое красивое и разное, шумело и накатывало пенистыми белыми волнами на берег. Ещё маленькой девочкой Зульфия мечтала, что будет строить такие же красивые дома и жить в одном из них. А в аул она будет приезжать в гости. Мечты девочки сбылись.

Она всегда с трепетом ожидала поездки в свой аул. В выходные дни первым автобусом уезжала на малую родину. Такой знакомый и привычный запах углей из саксаула, свежих лепёшек, тёплого парного молока, маленьких ягнят и козлят - это всё родное и близкое, знакомое с детства. Неспешное чаепитие с родными и близкими, искренняя радость подаркам из города, Зульфия ощущала себя сказочной феей. Никого не забыла, со всеми повидалась!

Её школьные подруги уже и детишками обзавелись, скоро их дети в школу пойдут, а она всё одна. И красотой Бог не обидел, и характер хороший, а где же её батыр ходит, какими тропами?

Вечером засиделись с бабушкой за чаем. Неторопливо текла беседа двух поколений. Айжан-апа с любовью и нежностью смотрела на Зульфию.

- Девочка моя, пора и о детях подумать, а то умру и правнуков не увижу. Вон у соседки, твоей ровесницы, уже трое ребятишек, а ты нас когда порадуешь? Не-ужели в городе джигитов достойных нет? Или в нашем ауле?

Зульфия, зардевшись, с укором посмотрела на бабушку:

- Помнишь, в детстве ты мне притчу рассказала? Вот я и жду ласкового и доброго парня, да где-то потерялся или заблудился мой джигит. А может быть, деньги копит, чтобы калым заплатить? Зульфия улыбнулась, хитро взглянув на Айжан-апу.

Автобус приехал старый, водитель без конца останавливался и заглядывал под капот, что-то подтягивал, поправлял. Дорога превратилась в долгое и нудное путешествие. Погода была неважная: снег, метель, холодно. Зульфия куталась в бабушкину шаль, ощущая запах такого родного и близкого человека. Она вспомнила притчу, которую ей рассказала бабушка.

Притча бабушки Айжан (пересказ).

Поспорили как-то ветер и солнце, кто девушку скорей разденет? Ветер с гонором, уверен, что он это сделает первым. Улыбнулось солнышко и за тучу спряталось. На дороге девушка появилась. Обрадовался ветер, что не пришлось долго ждать. Задул он, засвистел, запуржил. Холодно девушке, хоть и весна на дворе. Кутается она в свои одёжки. А ветер разошёлся не на шутку: ещё пуще дует, рвёт одежду, гудит, свистит, а толку никакого. Ещё крепче девушка свою одежду руками держит, запахивается всё тесней. Бился, бесился ветер, да ничего сделать не может. Ослаб, утих. «Твой черёд настал, - говорит он солнцу. - Покажи, на что ты способен». Улыбнулось солнце, из-за тучки вышло и ласково, нежно стало согревать девушку. Стала красавица потихоньку одежду с себя снимать. Расстегнула все пуговицы, все завязочки распустила, а солнышко знай себе греет и греет. Дорога пустынна, путь дальний. Оглянулась она - никого! Сняла всю тёплую одежду, осталась в одной рубашонке. Хорошо ей, радостно! Идёт и солнышку улыбается. Сама Весна по дороге лёгкой поступью идёт.

- Вот так, моя внученька, и в жизни бывает. А теперь и думай, какой тебе жених нужен. Ветер или Солнце? А лучше, чтобы розовый фламинго, всё ладно будет. Как прилетит к тебе на окошко - так жди жениха!

Зульфия улыбнулась своим мыслям: «Ну и сказочница моя бабуля! Это же надо такое наговорить».

Сидя в кабине крана, Зульфия поплотней застегнула рабочую куртку, поправила шарф. Холодно… Внезапно она увидела большую птицу в розовом оперенье. Она жалась к смотровому стеклу и стучала клювом в него. Зульфия вздрогнула от неожиданности, а потом вспомнила бабулино пророчество! У фламинго есть крылья, а ей надо спускаться - связи нет, строителей на площадке тоже. Зульфия с трудом спустилась на площадку. Металлическая махина раскачивалась всё сильней; скрежет, лязг металла сопровождали Зульфию до бытовки. Ветер всё усиливался!

Внезапно дверь вагончика распахнулась и в проёме двери она попала в объятия какого-то незнакомого парня. Азиатское лицо, миндалевидные глаза, и он …улыбался.

- Я за тобой, наша верхолазка. Первый день на работу к вам прорабом вышел, а здесь такое «светопреставление», и связь, как назло, прервалась. Тимур - представился он.

- Значит, наш новый начальник. Будем знакомы.

Зульфия прошла в тепло бытовки. У неё почему-то стало легко и радостно на сердце. День прошёл нормально, ветер постепенно затих, и розовая птица взмыла в серое небо.

Теперь Зульфия ходила на работу, как на праздник: она никогда не была распустёхой, но новый шарфик, заколка для прекрасных волос - это было обязательно! И совсем немного любимых духов «Сигнатюр». Всё для него, для Тимура! Дни, словно ручеёк с гор, стремительно сменяли друг друга.

Казалось, что ничего не будет плохого в её жизни. Зульфия расцветала на глазах: искорки в её карих очах не исчезали, пухлые губы были готовы улыбаться, тонкий стан порхал по переходам и эстакаде стройплощадки.

Тимур оказывал ей знаки внимания, был заботлив. Что ещё надо девушке? Она дождалась своего джигита!

Дело шло к свадьбе: уже съездили в аул, где получили одобрение родителей, Тимур не мог не понравиться. Такой естественный, ответственный, весёлый. Открытый взгляд, задорный смех, а главное - он любил Зульфию. Она была счастлива! Уже мечтала о малышах, она ведь так любила детей!

Приближался всеми любимый праздник Наурыз! День свадьбы назначили на этот период. Всё было готово к торжеству. Закуплены продукты, разосланы приглашения. Дальние родственники обещали приехать на такое торжество.

Зульфия дорабатывала последние часы до своего законного отгула. И что за месяц такой март? Снова мартовские метели, холодно, неуютно. Кран раскачивало, как будто он был сделан из картона. На город обрушился шквальный ветер, у Зульфии мелькнула мысль: «Что же сейчас делается на море? Скорее надо спуститься вниз…».

…Стрела крана вонзилась в лоджию шестого этажа, пронзив здание. Девушку выбросило из кабины, словно куклу…

Свадьба не состоится, малыш, о котором так мечтала Зульфия, уже никогда не родится… Рядом с её бездыханным телом нашли тельце прекрасной птицы… Розовый фламинго…

Анжелика ГАЙ.