Прозаик, поэт, переводчик

Эффенди Мансурович Капиев родился 13 марта 1909 года в высокогорном Дагестане, в лакском ауле Кумух. В 1928 году окончил школу-девятилетку в Буйнакске и работал учителем русского языка в кумыкском ауле Аксай.

В начале литературной деятельности выступал главным образом как собиратель и переводчик устного народного творчества народов Дагестана и молодой дагестанской поэзии и прозы. В 1931 году Э. Капиев был избран ответственным секретарём Дагестанской писательской организации. В 1934 году стал членом Союза писателей СССР.

Э. Капиев перевёл на русский язык многие произведения горской лирики и эпоса, составил и отредактировал несколько переводных сборников: «Дагестанские поэты», «Дагестанская антология», «Поэзия горцев Кавказа», «Поэты советского Дагестана», «Дагестанский альманах», «Песни горцев».

В 1935 году Капиев вместе с женой Натальей переехал в Пятигорск. Работал в краевой комсомольской газете «Молодой ленинец». В 1938 году вместе с другом Семёном Бабаевским создал литературную группу, ставшую впоследствии литобъединением «Слово» при газете «Кавказская здравница».

В 1940 году в Москве вышла его книга стихов «Резьба по камню», созданная по мотивам устной поэзии горцев. В том же году он закончил многолетнюю работу над книгой рассказов «Поэт» о Сулеймане Стальском. Книга печаталась в 1941 году в журнале «Молодая гвардия» и много раз выходила отдельными изданиями.

В годы Великой Отечественной войны Э. Капиев, освобождённый по болезни от службы в армии, работал пропагандистом и агитатором.

В конце 1941 года был командирован на Южный фронт. Итогом поездки стала книга рассказов и очерков «Казаки на фронте», написанная совместно с Семёном Бабаевским. Осенью сорок второго Капиев был зачислен корреспондентом газеты Северо-Кавказского фронта «Вперёд за Родину!». Статьи, зарисовки, очерки, печатавшиеся во фронтовой газете, писатель объединил в единый сборник.

Работая военным корреспондентом, Э. Капиев изо дня в день вёл записи, которые вошли в изданную посмертно в Москве книгу «Записные книжки». В 1943 году Капиев был отправлен в тыл на лечение.

Умер 27 января 1944 года во время операции. Захоронен в Пятигорске, недалеко от места первоначального погребения М. Ю. Лермонтова. В городе-курорте одна из улиц носит его имя, на доме, где жил поэт (ул. Соборная, 7 установлена памятная доска.

В 2004 году старейшему на Кавминводах литературному объединению «Слово» присвоено имя Эффенди Капиева.

Фронтовые записи 1941 - 1944гг.

Боец, нечаянно на ходу поезда уронив винтовку, спрыгнул за ней и пять километров бежал за поездом до ближайшей станции. (Эшелон шёл на фронт.)

* * *

Сапёр Газаров послан взорвать важный мост через горную реку, который никак не удавалось до сих пор взорвать нашим. Мост охранялся немцами усиленно, с обеих сторон. Газаров подкрался к нему по дну, держа взрывчатку в непромокаемом мешке и дыша в камышовую трубочку.

Его огорчала мысль о том, что длинный шнур, разгораясь, будет замечен немцами, и они наверняка потушат его. Длинный шнур даёт сапёру возможность спасти себя - таков был строгий расчёт во времени. Сжать время для взрыва - значит укоротить шнур. Укоротить шнур - значит оставить для себя ничтожный шанс на спасение. Укоротить шнур - значит достичь цели: мост будет взорван, и тысячи немцев не уберегут его…

И Газаров укоротил шнур. Он не успел далеко отбежать: взрывной волной его подняло на воздух и бросило об острые прибрежные камни. Последнее, что он увидел, - это были звёзды. Отражаясь в горной реке, они прыгали и уходили в синюю мглу…

Седьмая записная книжка Вторая половина декабря 1942 года.

* * *

Раненый просит медсестру перед смертью поцеловать его и умирает с улыбкой. * * *

Я не знаю весёлых песен. Самая весёлая песня всё равно рождает грусть.

Девятая записная книжка

* * *

Она была ранена в ногу, но, однако, продолжала перевязывать раненого, укрываясь в воронке. Осколком снова ранило её в обе ноги. Тогда она, упав, подняла окровавленный бинт и стала кричать:

- Кто ранен, подползайте ко мне! Я сама двигаться не могу.

* * *

Автоматчик казах пробирался к немецкому дзоту, роя руками нору в снегу. Снег лежал толстым слоем. Он рыл, руками и ногами отталкивая снег. Так он полз много часов, целые сутки, и перестал рыть, когда почуял твёрдый настил немецких окопов. Потом он неожиданно выскочил из снега, как дьявол из земли, и начал ножом и автоматом крошить растерявшихся немцев.

* * *

Два друга - оба горцы - на далёком севере, в карельских лесах. Разведка. Один убит. И чтобы не оставить труп товарища, второй привязал его к своему поясу - сначала наступал, потом отступал, отстреливаясь, ползком - и волочил за собой труп товарища, пока не приволок к своей линии. Там он похоронил его и только потом, с сухими и красными глазами, лёг на отдых.

* * *

Во время атаки, которую сопровождал своими танками гвардии капитан Ф. Семенной, все командиры выбыли из строя. Пехота заколебалась. Тогда Семенной повёл пехоту в атаку сам, но был смертельно ранен. Почувствовав, что его хотят унести на носилках в тыл, он вдруг собрал все свои силы («Как же атака? Ведь пехота без командира захлебнётся!») и приказал нести себя вперёд. Так его несли; он умер, его несли мёртвого, но во главе с ним пехота всё-таки наступала и победила…

* * *

«Нас было девятнадцать человек, никому нет старше восемнадцати лет. Сейчас нас ведут убивать. Отомстите за нас». (Надпись на стене.)

Десятая записная книжка

Апрель

* * *

Убитый пулей красноармеец в окопчике. Возле него сумка, из которой выпали письма. Одно письмо от дочери: «Папенька, родной, я видела тебя во сне, будто ты очень грустный и плакал. Мама сказала, что это хороший сон. Значит, наоборот, ты не грустный».

* * *

В горах, после того как отступили немцы, группа прохожих горцев услышала слабые стоны. Стали прислушиваться. Стоны раздавались где-то внизу, в запорошенной снегом пещере. Пошли и увидели страшную картину. В глубине лежал еле живой человек - скелет в зелёной шинели. Рядом с ним валялись его сапоги, наполовину уже съеденные им. Босые ноги были синие, и когда его попытались поднять, ноги, как колоды, застучали о мёрзлый камень. Человек, в сущности, был давно мёртв, и только какая-то искра тлела ещё в пустых его глазах…

Двенадцатая записная книжка

Апрель, СКФ, Краснодарский край

* * *

- Кто ты?

Умирающему, раненому бойцу у дороги.

- Русский, - прошептал боец, и это было его последнее слово.

Он умер. Это был, по всему видимому, азербайджанец, но он прошептал: «Русский».

* * *

В этот весенний, сверкающий, тихий день, стоя у своего орудия и глядя сквозь голые ветви деревьев вдаль, стоя на земле, жёлтой от увядшей, прошлогодней травы, поёт удивительную песню горец - единственный нерусский человек в батарее. Он поёт, прищурив глаза, самозабвенно, но спокойно, стоя, положив левую руку на ствол орудия. О чём он поёт? Вероятно, душа его, обессиленная, безнадёжно тянется и видит горы, видит свою саклю, ручей, журчащий под мостиком, любимую жену…

Война, война!

И молча, сидя по разным местам и думая каждый о своём, слушают его русские юноши - друзья-товарищи.

Разорвался вблизи снаряд. Певец умолк.

* * *

Развалины городов и станиц. Сады растерзаны, бугры разрыты, дома сравнены с землёй.

- Простор! Глядите на все четыре стороны - сколько простора стало…

- Дурак, дурак, его и без этого было достаточно.

- Да, но война сделала его бесконечным…