Литературная страница

Поэзия

Анатолий ПОЛОЗЕНКО

Бой на перевале Санчаро

Недоступной кажется гряда –

Ни дорог тебе, ни переправы,

Но война явилась и сюда –

Шёл здесь бой тяжёлый и кровавый.

За свободу, за родной Кавказ

Погибали Родины герои –

Не могли не выполнить приказ:

«Разгромить врага любой ценою!»

На уступе раненый стрелок,

До своих пытаясь докричаться,

Помогал товарищам, как мог,

Призывая: «Бейте фрица, братцы!»

Наконец, смогли вершину взять,

Но не все дошли до перевала.

Снег лежалый было не узнать –

Красным стал, как огненная лава.

А сейчас, куда ни глянь, кругом,

Раны горных склонов заживляя,

Рододендроны цветут ковром,

Славу всем героям воздавая.

Не забыли горы, как в бою,

Ни на шаг не отступив ни разу,

На алтарь Победы жизнь свою

Принесли защитники Кавказа.

Ветер здесь им реквием поёт,

Облака плывут с поклоном низко,

Скалы, будто караульный взвод,

Их покой хранят у обелиска.

Владимир ОБРУБОВ

Белая сирень

Как над речкой тихою расцвела сирень,

Белая, душистая, словно майский день!

Нежно заневестилась, как любовь моя.

Ты о ней поведай мне, правды не тая.

Ах, сирень душистая, белый-белый цвет,

Ты скажи про милую: любит или нет?

Как её мне хочется ласково обнять

И слова ей нежные до утра шептать.

Ах, сирень душистая, пышно ты цветёшь,

Аромат свой сладостный над рекою льёшь.

В небе звёзды светятся тёмно-голубом.

Где-то песня слышится в сумраке ночном.

Белая, душистая, ты, сирень моя,

Отразилась в реченьке красота твоя.

Белым-белым облаком ты по ней плывёшь.

Сердце растревожила спать мне не даёшь.

Елена ДОЛЖЕНКО

Я помню войну

Я знаю войну по рассказам солдат,

По стонам бойцов средь больничных палат...

Узнала войну по седым волосам,

По рваным воронкам, сгоревшим лесам.

Я плакала, глядя на жертвы блокады,

Там землю терзали фашистов снаряды.

В учебниках детства мне фото бойца

Напомнило вдруг на параде отца.

Могучий и статный, чеканил он шаг,

И реял над ним на ветру алый стяг.

Я помню войну, но того не желаю –

Быть жертвой её... И всех вас призываю:

Любите Отчизну, как Мать берегите,

Она – наша Жизнь, нашей Славы обитель!

Мария КАРПОВСКАЯ

Ветераны

На плитах гранитных гвоздики, тюльпаны

Слезами кровавыми вновь расцвели.

По парку идут и идут ветераны

Седины склонить здесь до самой земли.

Никто не забыт, и ничто не забыто –

Слова в День Победы звучат, как набат,

В усталых глазах их слезинки не скрыты,

Но дух боевой есть у бывших солдат.

Они были крепче скалы пред волною,

Они – патриоты родимой земли –

Сквозь дым, опалённые долгой войною,

Великой России свободу несли.

Всё те же гвоздики, всё те же тюльпаны

Цветут и цветут у гранитной стены.

И горестно ноют душевные раны

И раны от пуль, что остались с войны.

Юрий ЛЕБЕДИНСКИЙ

К потомкам

Вот и дети войны постарели,

Память детства быльём поросла…

Ветеранов ряды поредели,

Но и смена уже подросла.

Эстафету подхватят потомки,

Понесут по просторам родным,

По России зачистят обломки

Старой жизни. Дерзать – молодым!

Но хочу, чтобы помнили дети,

Внуки, правнуки подвиг отцов!

Не попались в фашистские сети,

На приманку заклятых врагов.

Владислав БУДАРИН

* * *

Я болен Россией: и той, что за Доном и Волгой,

Но больше моей, что лежит в перепутье дорог,

Страной вольнолюбцев, поборников чести и долга,

Той самой, где правят лишь чистая совесть и Бог.

Я болен моими степными краями и небом –

Они и во мне, и вокруг, но куда ни взгляни,

Тоскливая быль и с годами забытая небыль

Сливаются в ждущие лучшего времени дни.

В озябших от северных ветров и гиблых поветрий

Полях моей Родины зреет полынная грусть,

И тянутся к небу берёз беззащитные ветви

В надежде собой защитить беззащитную Русь.

Здесь мало берёзок, им здесь непривычно и трудно

Средь местных колючих акаций и буйных кустов.

Здесь, в этих краях, и России моей неуютно,

Но здесь похоронены предки, построен мой дом…

И ехать по свету, искать себе новое место,

Которое, может быть, станет когда-то родным,

И глупо, и страшно, и, как ни крутите, бесчестно…

Уеду… А край мой родимый?.. Что станется с ним?

Наверно, в далёкой России – за Доном, за Волгой –

Меня не поймут (нынче трудно друг друга понять)…

Я буду жить здесь по законам сыновнего долга,

И чтобы Россию мою не посмели отнять!

Любовь АЛИЗАРЧИК

Терские казаки

Песни терских услышала я казаков

В задремавшей станице, при тихом закате.

В песне сказ, как хранят нашу Русь от врагов

И что любо за Родину им «помирати».

И текли эти песни, как бурный поток,

По реке каменистой, ухабистой, горной.

То стихали, журча, словно мал ручеёк,

То кипучей волною вздымались задорно.

Залихватские пляски, как ветер, легки,

И вся удаль казачья тут как на ладони.

В танце с саблями парни, как черти, ловки,

И послушны в седле им горячие кони.

Казаки, казаки, как нелёгок ваш путь,

Как терниста, сурова казацкая доля!

Вас в бою никогда не сломать, не согнуть.

Вам завещана дедами волюшка – воля.

Меж собою вы горцев смогли помирить,

Им достойными, верными братьями стали.

На Кавказе сумели войну прекратить.

Вы под нивы пшеничные – степи вспахали.

В ваших генах казачий характер живёт,

И традиции ваши пусть крепнут веками.

Я горжусь, что в России такой есть народ,

Называется терскими он казаками!

Виктория КУЗНЕЦОВА

* * *

Вишенка цветущая под небом

Опустила веточки слегка.

На неё глядит печально небо

Нежно, но как будто свысока.

Хочется мне взять большущий зонтик

И укрыть от снега лепестки.

Я стою беспомощно в сторонке.

Вишня словно шепчет: «Помоги».

Тёплое дыхание апреля,

Растопи, прошу, холодный снег.

До святого праздника неделя,

Пусть он будет радостным для всех.

Вишня отцветёт, благоухая,

Нам подарит сочные плоды.

Это радость детская, простая –

Собирать природные дары.

Рассказ

Мать о войне

Верить в то, что начнутся боевые действия, не хотелось. Мы с замиранием сердца слушали, как на самой границе Ставропольского края угоняли бандиты стада овец, коров, что начали грабить пассажирские поезда. Жить стало опасно. Начали пропадать люди. Жители нашего города замирали в ожидании новых страшных событий, но предположить, что развернутся полномасштабные военные действия, не могли.

А война всё-таки началась. Мы смотрели сводки новостей, содрогаясь от ужаса, когда взрывом подбрасывало землю, людей, машины, рушились дома, оставляя руины. Это было в нескольких километрах от нас, но ещё не на нашей земле. Не верилось, что это надолго.

Как гром среди ясного неба – захват родильного дома в Будённовске! Это уже начало. Приказа не было, но казаки начали создавать отряды, собирали у жителей деньги на вооружение. За многое мы благодарны нашим доблестным казакам. Не хочу вдаваться в подробности: пережито, хотя навечно в памяти. Страх за детей, внуков. Всех малышей срочно вывезли на север, на мою малую родину.

Сына призвали в армию. Думаю, им, нашим безусым мальчишкам, холодило сердце, что в мирное время для всей страны их может сразить вражеская пуля или и того хуже – покалечить взрывом, а потом с этим жить. Мы смотрели по телевизору, как героически сражались до конца псковские ребята, и понимали, что нас это не минует. Не ждать же безропотно, чтобы чужие люди вошли в твой дом и начали убивать, поиздевавшись перед этим вволю.

Каждый день я ждала весточки от сына. Слушала: бои в Аргуне, бои в Бородзиновке – а он там, там! Это страшно – ждать сына с войны. Просыпаться в холодном поту от предчувствия беды. Случайно через друзей услышала, что сын в госпитале. Срочно выехала в Кизляр. Сын, оказывается, уже шёл на поправку. А мог потерять ногу: кроме зелёнки, лекарств в госпитале не было. Спасибо командиру, договорился, чтобы перевели в городскую больницу. Сын рассказывал, что помогали все, кто лежал в больнице: даргинцы, аварцы, дагестанцы – они на свои деньги покупали для него лекарства. Ногу удалось спасти только благодаря их стараниям. Он рассказал, что мирные чеченцы в тех местах, где они делали зачистку, помогали солдатам водой и едой. Правда, странно? Но ведь и война необычная. Среди своих.

Сын вернулся живым, потеряв друга. Время было трудное. Дома ждала безработица. Надеюсь, что каждый читатель понимает, что не досказано за каждой строчкой. Не хочу озлобления: обычные люди любой национальности хотят воспитывать своих детей, растить хлеб и создавать уют в своём доме. Как мать, пережившая ужас войны, я желаю всем добра, любви и мира. Мира, созидания и творчества – на благо всем живущим на Земле.

Надежда БЕЛУГИНА.

24 мая – День славянской письменности

Дарители добрых воспоминаний

HABENT SUA FATA LIBELLI.

Книги имеют свою судьбу.

Это древнее изречение я вспомнил, когда в городской библиотеке среди книг, которые можно бесплатно (подумать только, совершенно бесплатно, без всяких усилий!) взять себе, увидел двухтомник Андерсена «Сказки и истории» 1977 года издания. И в памяти ожило событие сорокалетней давности…

В то время я, молодой специалист, отрабатывал три года после окончания института в одной республике, расположенной в центре Азии. Город, куда я попал по распределению, был известен своим комбинатом союзного значения. Комбинат добывал открытым способом столь нужный промышленности «горный лён» – асбест.

Местность вокруг была гористая, довольно унылая, развлечений – почти никаких. Одной из немногих радостей для меня было посещение книжного магазина в центре посёлка, рядом с горным техникумом, где я по вечерам преподавал историю, политэкономию и аналитическую химию. Заведовала магазином Валентина Енец – малоразговорчивая, средних лет женщина. Дважды в месяц, по пятницам, за час-полтора до закрытия, в магазин из районного центра при-возили товар, который при закрытых дверях заведующая единолично разбирала. Как рассказывали книголюбы-старожилы, особо ценные книги она прятала под прилавок для местных, говоря нынешним языком, VIP-персон. Которые, в свою очередь, оказывали ей какие-то услуги.

Разумеется, у меня, недавно приехавшего педагога, никакого блата по этой части не было, так что приходилось рассчитывать только на себя. Спасибо старшему брату Александру, страстному библиофилу – он в письмах снабжал меня информацией: что и где вышло, какую книгу следует приобрести. И эти знания очень мне помогали.

Как-то, проходя вечером мимо книжного магазина, я заметил сквозь ставни свет. Дёрнул за ручку – заперто. Так… Значит, только что был новый завоз. Вот бы хоть одним глазом взглянуть, что же привезли на этот раз? Не удержался, посмотрел в щелку. Ух ты: два толстых тома, красный и зелёный, – «Сказки и истории» великого датского сказочника Ганса Христиана Андерсена!

При виде такого богатства у меня потекли слюнки, и я решил: двухтомник непременно должен быть у меня! Но как это сделать?

Весь путь до квартиры я шёл и размышлял над задачей. И меня осенило…

Придя домой, я первым делом измерил шагами расстояние от входной двери, примерно равное расстоянию от входа в книжный магазин до полки, куда завмагом выставляла новые поступления. Получилось около четырёх метров. И я начал со всей возможной быстротой двигаться от двери до стула, куда я положил две толстые книги – как бы желанный двухтомник. Широченными шагами подходил к стулу – и с максимальной быстротой хватал книги. И так – разов пятнадцать-двадцать, пока не остался доволен скоростью передвижения до «полки» и приобретённым хватательным рефлексом.

В комнату зашла жена, увидела мои манипуляции и обомлела:

– Что с тобой?! Ты случайно не заболел?

– Всё в порядке, – ответил я, – это просто тренировка. – И посвятил её в свой план: «Всё гениальное – просто».

На другой день я пришёл к магазину за час до открытия, но был уже третьим. «Повезло, – подумал я, – ведь «тётя Енец» (как я называл про себя заведующую) после привоза запускает в магазин по три человека, и мне удастся опробовать свою систему в действии».

И едва заведующая открыла магазин, я в составе первой тройки счастливчиков ринулся к заветной полке. Заметив на полке красный и зелёный тома, схватил их обеими руками. Успел!!! Я на секунду опередил книголюба, также нацелившегося на Андерсена. Хотя, конечно, надо было купить ещё и томик Николая Рубцова, стоявший рядом. Но я тогда ещё не представлял себе всей величины его таланта.

За полвека состав моей домашней библиотеки обновлялся не раз. Однако двухтомник Андерсена – на самом почётном месте. Его сказки и истории, наполненные добротой, мы читали дочери, а потом – внукам.

Благодаря другой, тоже бережно хранимой книге, мне удалось успешно сдать экзамен (что было на нашем факультете большой удачей) по фонетике немецкого языка у самой Клары Германовны Кабер. Ох, и гоняла же она первокурсников, заставляя с зеркальцем в руках правильно произносить разные дифтонги и звуки. И я молил бога, чтобы строгая фонетичка поставила мне тройку. И здесь решающую роль сыграла моя любовь к чтению.

Клара Германовна (невысокая сухонькая женщина неопределённых лет, хотя, как я узнал позже, ей тогда было около пятидесяти; говорили, что её жених, лётчик, погиб во время войны, и она осталась верна его памяти) любила задавать студентам самые неожиданные вопросы:

– А скажите, пожалуйста, кто скрывался под именем Козьма Прутков?

– На дочери какого великого учёного был женат Александр Блок?

– Какой был девиз у Карла Маркса?

Видимо, преподаватель таким образом проверяла эрудицию своих студентов. И вот однажды мы в самом конце занятия (помню, был ненастный зимний день) услышали:

– А кто мне скажет, что означает латинское выражение «ab ovo»?

Наша пятая группа молчала, и молчание становилось для всех нас очень неприятным. «Аб ово, аб ово», – но мне же знакомо это выражение! Я напряг свою память и вспомнил, что оно попалось мне в книге Яна Парандовского «Алхимия слова», которую я купил три дня назад в книжном магазине на проспекте Кирова. И я выпалил:

– С яйца, то есть – с самого начала!

(У древних римлян обед начинался с яиц и кончался фруктами).

– Верно! – обрадовалась Клара Германовна и с уважением посмотрела на меня.

Я вскоре забыл об этом эпизоде. Но фонетичка, как выяснилось, не забыла и на экзамене не стала меня мучить, через пару минут поставив в зачётке (я не поверил своим глазам!) жирную четвёрку.

Пользуясь случаем, советую прочитать «Алхимию слова» каждому, кто хочет всерьёз заняться писательством. Вот лишь несколько названий глав: «Мастерская», «Вдохновение», «Тайны ремесла», «В лабораториях литературы».

Как-то Клара Германовна сказала нам, что у неё есть мечта:

– Так хочется, чтобы у меня был «Конёк- Горбунок»…

И надо же, когда мы всей семьёй ехали летом 1978 года на поезде в отпуск, в Свердловске, нынешнем Екатеринбурге, была пересадка, и появилось несколько часов свободного времени. Не утерпев, я отправился в книжный магазин, что был рядом с вокзалом. А там – метровая стопа знаменитой сказки Ершова! Разумеется, я купил несколько экземпляров. В том числе один – для Клары Германовны с такой скромной, но очень понятной мне мечтой. И она была очень рада такому подарку.

Видя радость хозяйки, замурлыкали её пушистые «квартиранты» – пять или шесть котов и кошек, скрашивавших одиночество знатока немецкой фонетики, принципиально не принимавшей от студентов никаких подарков, даже букетика цветов.

В глубине книжного шкафа увидел синюю книгу: «Хрестоматия по русской литературе». И календарь будто стал листаться обратно…

В комнате по соседству, в третьем общежитии ПГПИИЯ (ныне – ПГУ), жила однокурсница Наташа с краткой фамилией – Деж. С большими чёрными глазами, стройной фигурой. Мы с ней только здоровались. И вот в один из чудесных майских вечеров Наташа неожиданно предложила мне:

– А давай прогуляемся вокруг Машука!

Я согласился, и мы при луне почти до полуночи гуляли вокруг тёмной и тихой горы. Обстановка была самая что ни на есть романтическая, и очаровательную спутницу можно было (и нужно!) поцеловать, с дальнейшим развитием романа. Но я был слишком робок: «А вдруг она оскорбится? А вдруг даст мне пощёчину?» Ах, если бы молодость знала, если бы старость могла…

На другой день я зашёл за каким-то учебником к Наташе и увидел на столе толстую хрестоматию. Полистал и не сдержал восхищения:

– Какая прекрасная книга! И Блок, и Саша Чёрный, и Северянин…

Наташа тут же протянула хрестоматию мне:

– Дарю! – и расписалась на последней странице.

Видимо, потому, что я никакой инициативы не проявлял, черноглазая соседка стала встречаться с Мишей Дроздинским – длинноволосым, с одухотворённым лицом студентом на курс старше меня. А так как Михаил писал стихи, то одно из них (а может, и не одно?) он посвятил моей однокурснице. Мне запомнились две строчки из стихотворения, которое он мне (мы жили в соседних комнатах) прочитал:

Он в глаза глядел, гладил волосы

И цветы дарил – гладиолусы.

Не знаю почему, но вскоре Наташа бросила учёбу и навсегда исчезла с моего горизонта. Ну, а Миша, закончив институт, поехал, как и я, за романтикой в Сибирь, почти в те же места, что и я. А потом сменил ессентукскую прописку на московскую. Теперь он – член Союза писателей России, работает переводчиком.

А совсем недавно знакомая поэтесса из Железноводска подарила мне только что изданную книгу детских стихов с предисловием… Михаила Дроздинского! Такой вот, через полвека, привет из золотой студенческой поры.

Что касается девушки с чёрными глазами…Правильно говорят: недопетая песня – самая памятная. Ничего между нами, кроме одного-единственного вечернего похода вокруг Машука, не было, но как увижу синюю хрестоматию – тянет на стихи. Навеянные этим воспоминанием, родились строки, которые местный композитор Николай Кравцов положил на музыку:

На вокзале, на улице,

В разноликой толпе

Столько встреч нам даруется.

Только главная – где?

Наши встречные женщины

И просты, и таинственны.

Знать бы вовремя: кто

Станет в жизни Единственной?

Приятные воспоминания связаны у меня и с рядом других книг из личной библиотеки.

Вот «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии» С. Т. Аксакова. Я купил эту книгу в августе 1983 года, на память о круизе на теплоходе «Антон Чехов» по маршруту Красноярск – Дудинка – Красноярск. Незабываемое путешествие, выигранное в лотерею, – такая удача.

А вот золотистая «Жизнь и поэзия – одно», приз за участие в краевом поэтическом конкурсе в городе Благодарном весной предпоследнего года советской эпохи. Как я убедился на своём опыте, поэт должен обязательно выступать с чтением своих стихов, только так можно донести до слушателей свою интонацию.

А эту солидных размеров книгу – трилогию А. Толстого «Хождение по мукам» – не раз перечитывал мой отец. И только недавно я понял причину такой любви: ведь отец (что я узнал уже после его смерти) воевал в составе XI армии и об описываемых в романе событиях знал не понаслышке. Как верно подметила австрийская писательница Мария фон Эбнер-Эшенбах, «в хорошей книге больше истин, чем хотел вложить в неё автор».

Спасибо вам, милые книги, за то, что дарите столько добрых воспоминаний!

И никакая электроника не заменит пахнущую типографской краской, с ароматом эпохи, бумажную книгу.

Юрий ТИМАШЕВ.

Страницу подготовила Сусанна БАГРАМЯН.