«Сказочная страна» моего детства

Мы получили комнату в курортном районе у подножия Машука, где особнячки-дачи словно соревновались между собой в затейливости архитектуры, являя собой то рыцарский замок, то античную виллу, то итальянский палаццо. Белый тесаный камень и желтый фасонный кирпич, тронутый патиной лет, лепнина и цветные изразцы, резное дерево и металлическое кружево решеток, колонны и арки, башенки и угловые «фонари», фигурные окна и двери с затейливыми ручками, веранды и балкончики - все это, тогда еще сравнительно новое и нетронутое, создавало особый, поистине сказочный мир, выделявшийся своей необыденностью даже в «стране чудес» - Пятигорске.

Эта волшебная страна как бы парила над городом, распростершись на высоком уступе машукского склона. А если снизу наползал туман, казалось, мы вообще оторвались от земли и летим, летим над облаками. Даже добираться сюда надо было по-особомуна маленьком трамвайчике, ходившем по отдельному, провальскому маршруту. Сейчас от его трассы не осталось следов, разве что специально прорытая для нее выемка в склоне Михайловского отрога близ Эоловой арфы. Чтобы добраться туда, вагончику приходилось круто подниматься в гору по улице Карла Маркса, затем резко поворачивать у края скверика, близ нынешнего каскада фонтанов, ползти до беседки-ротонды Холодного нарзана, близ нее делать зигзаг к Эоловой арфе и далее, уже по ровной местности катить к Провалу. Около знаменитой дачи «Эльза» трамвайчик останавливался. Отсюда и начиналась улица Парковая, на которой мы и жили.

Дома нашего уже давно нет, как и самой улицы Парковой, место которой занимает длинная унылая лестница к одному из корпусов санатория имени Лермонтова. Очень грустно - ведь какая чудная была улочка! Маленькая, тихая, тенистая, мощенная камнем, с каменными же тротуарами, вдоль которых росли шеренги развесистых каштановых деревьев. Пятигорские каштаны! Это еще одно чудо, которое подарили мне детские годы. Каштаны окружали меня повсюду, куда ни пойди, всюду тебя встречали каштаны. Я помню, какую радость они приносили с наступлением мая, когда в густой темной листве сотен деревьев враз вспыхивали мириады нежно-розовых «свечек», и город в такие дни как бы светлеет, делается наряднее, праздничнее. Вторично «время каштанов» приходит в осеннюю пору, осыпая землю дождем глянцевитых, будто лакированных шариков, отливающих всеми оттенками коричневого цветаот желтовато-горчичного до густо-лилового. Сколько удовольствия доставляют они даже нам, взрослым. А уж о детворе и говорить нечего! По себе знаю, поскольку мог часами играть с ними, перебирать, чувствуя пальцами их холодную гладкость. Положив на ладонь, любовался оттенками цвета.

Но я отвлекся от воспоминаний о нашей Парковой улице. Она тоже дарила свои чудеса. Ведь рядом был Машук, державший нашу «сказочную страну» в ласковых ладонях своих отрогов и склонов. Буйное лесное царство стекало оттуда прямо на улицы, причудливо переплетаясь с искусственными насаждениями. Нижним концом Парковая упиралась прямо в зеленый лабиринт Емануелевского парка, что, видимо, и дало ей название. Здесь, буквально в двух шагах от шумных санаторных корпусов, царила тишина, лишь изредка нарушаемая мелодичным «журчанием» бегущих трамвайчиков. Извилистые дорожки прихотливо извивались по склонам невысокого Михайловского хребта, тянувшегося от Эоловой арфы к улице Крайней, которая как раз тогда получила имя погибшего летчика Чкалова. Дорожки эти, просто поэтичные сегодня, тогда казались частицами какого-то сказочного зеленого мира. Самым таинственным и загадочным местом в парке был Чертов мост, странное сооружение, сложенное из крупных каменных блоков. Когда случалось во время прогулок со взрослыми проходить по нему в сумерках, я замирал от страха, ожидая увидеть всяческую нечисть, которая днем, как мне казалось, пряталась под массивным каменным сводом.

Верхний конец Парковой выходил к скверику у Теплых нарзанов. Со временем ему придали вполне цивилизованный вид - убрали дикий кустарник, посадили много деревьев, создав правильные аллеи, асфальтировали или выложили бетонными плитами дорожки. Над выходами минеральной воды построили вполне «культурные» бюветы, один - чем-то напоминающий мавзолей. А в довоенные времена скверик сохранял вид уголка дикой природы, поросшего степными травами и зарослями кустарников, с крутыми каменистыми тропками, выступающими тут и там глыбами скал, на них походили и открытые бюветы источников, сложенные из машукского камня. Скверик не был таинственно загадочен, как Емануелевский парк, но все же имел много тайных уголков, закоулков, закутков, в которых было так хорошо прятаться во время игр. Помнится, уже много позже я долго искал некое углубление, скрытое густыми кустами и совершенно незаметное снаружи - любимое место моих тогдашних сидений. Тщетно! Его явно засыпали, срубив окружающие заросли.

Впечатления тех давних лет навсегда запали в душу, и сегодня, на закате жизни, я продолжаю ощущать район у подножия Машука, как сказочную страну моего детства, которая зовет меня к себе и заставляет и сегодня, много-много лет спустя приходить туда снова и снова.

В своем сравнительно небольшом фотоархиве я нашел два старых снимка, показывающих уголки моей «сказочной страны». На одном из нихбювет Теплого нарзана в довоенные годы. Другой сделан немного раньше - в начале прошлого века. Во времена моего детства вдоль трамвайного пути на Провал уже тянулись густые заросли деревьев и кустарников.

Вадим ХАЧИКОВ, заслуженный работник культуры РФ.