Эта чудесная «Вилла роз»

На наших курортах такое случалось дважды. Первый раз – в начале XIX столетия, как отголосок преклонения перед античностью, бытовавшего в предыдущем веке. Тогда появились в Пятигорске грот Дианы и грот Калипсо, беседки Борея и Эолова арфа.

Второй раз это случилось век спустя. Правда, могло и не случиться, если бы не личность одного человека. «Художника-архитектора», как было написано в свидетельстве об окончании им училища при Императорской академии художеств. Звали его Евгений Шреттер. Нельзя не удивляться тому. что у купеческого сына из Кременчуга, окончившего даже не классическую гимназию, а всего лишь реальное училище, появилась тяга к Древней Греции, Риму и их искусству. А ведь появилась! И проявилась самым блестящим образом в конкурсном проекте здания Ессентукской грязелечебницы.

Он сразу же приковывает к себе взоры, этот дворец из золотистого камня, украшенный колоннами, барельефами, полукружиями диковинных окон. Стоящий на одной из улиц современного города-курорта, он похож на общественные бани-термы, которые строили добрых две тысячи лет назад. Духом античной Греции и Древнего Рима веет от величественного портала, похожего на вход в храм, от фигурной черепицы, от дворика-партера и застывших над ним изваяний– мифического целителя Асклепия и его дочери Гигиеи. В таком же античном духе построены Шреттером и Торговые ряды на границе Ессентукского парка и улицы Курсовой, ныне Интернациональной.

А в Пятигорске, на маленькой тихой улочке у подножия Машука, об античном мире напоминает здание, которое строилось как жилище. Его первый хозяин Эрнест Эрнестович Карстенс прекрасно знал об увлечении архитектора – ведь они стали большими друзьями.

Времени подружиться было вполне достаточно – Шреттер провел на Кавказских Минеральных Водах около четырех лет – вначале наблюдал за строительством Пятигорской грязелечебницы по чужому проекту, потом в Ессентуках – уже по своему. И точек соприкосновения у них было достаточно. Однолетки, оба нерусских корней, но выходцы из российской провинции – Шреттер из Кременчуга, Карстес – с Тамбовщины, они сумели пробить себе дорогу в жизни, стать крупными величинами – один в архитектуре, другой в химической науке. Разница профессий не помешала им сойтись в преклонении перед совершенством и красотой Древнего мира.

Вот так и появилось в Пятигорске здание, негласно названное жителями «Вилла роз». Возможность обзавестись ею Карстенс завоевал многолетними трудами на благо курортов. Заведуя целое десятилетие химической лабораторией, он изучал состав минеральных вод и их изменения в различных условиях. Он занимался составом тамбуканской грязи и был одним из инициаторов строительства Пятигорской грязелечебницы. Со своими сотрудниками он определял радиоактивность минеральных, в частности Теплосерных источников, которые, благодаря ему, стали называть радоновыми.

В 1913 году Эрнест Эрнестович приобрел участок у машукского подножия, на котором его друг выстроил красивейшее здание, напоминающее античную виллу. Изящная полуротонда, тройные «римские» окна, лестницы, вазоны, калитка с массивным полукруглым навершием, в свое время густо увитая плющом, – все это делает здание необыкновенно привлекательным. Такая привлекательность дорого обошлась хозяину виллы. Дорого в буквальном смысле, как утверждают краеведы, городские власти непомерно высоко оценили здание и назначили большую сумму налога. На этом злоключения «Виллы роз» не кончились. В революцию ее национализировали, правда, позже ввиду больших заслуг хозяина перед курортом возвратили ему. Но в 1938 году заведующий лабораторией Бальнеологического института – человек подозрительного происхождения, с иностранной фамилией, заинтересовал соответствующие органы, был арестован и сгинул в мясорубке ГУЛАГа. А органы, избавившись от хозяина, завладели этим красивейшим домом и устроили в нем какуюто свою структуру.

Мне довелось в детстве жить рядом с «Виллой роз» – она и наш дом соприкасались своими тыльными сторонами. Я, конечно, ничего не видел и не запомнил – был слишком мал.

А вот ребята постарше, проводившие время в ближайшей округе, замечали многое. Одна из тех девочек уже в пожилом возрасте рассказывала, что дом окружала какая-то таинственность – вечно запертые двери и зашторенные окна, редкие посетители, как тени, проскальзывавшие в закрытую калитку, обилие проводов, идущих в разные стороны... Наверное, была и охрана, но невидимая.

А вот в период фашистской оккупации дом охраняли очень даже открыто, поскольку в нем разместилась ставка немецкого военачальника генерал-полковника фон Клейста. Охраняли даже с воздуха. Неподалеку, на пустыре между школой, впоследствии получившей номер два, и кладбищенской церковью стояла зенитная батарея специально для отражения возможных воздушных налетов на ставку. А в школе размещалась казарма зенитчиков.

В 50-е годы, когда у всесильного ведомства силы поубавилось, «Вилла роз» была передана курорту.

Позже в ней размещался общекурортный психотератевтический центр. В 80-е годы мне доводилось принимать там процедуры. И, сладко засыпая под гипнотическую речь врача, я грезил о солнечной Элладе. А просыпаясь, жалел, что я не учитель истории. А то бы проводил уроки, посвященные античному миру, около этого удивительного здания, которое не просто украшает курортный район, но напоминает нам о «Солнечном детстве человечества».

Вадим Хачиков, заслуженный работни культуры РФ.

Фото Василия ТАНАСЬЕВА.