Александр Сергеевич Грибоедов краеведов Кавказских Минеральных Вод интересует мало – ведь почти ничего не известно о его связях с курортным регионом. А вообще-то Грибоедов с Кавказом был связан основательно – он провел здесь с некоторыми перерывами более десяти лет. Став сподвижником генерала А. П. Ермолова, много ездил с ним и по Закавказью, и по Кавказским горам, и по крепостям Азово-Моздокской оборонительной Линии. Впечатлений получил массу, но почему-то не отразил их в своем творчестве. Обидно! Неужели свое кавказское бытие он, человек пишущий, никак не запечатлел на бумаге? А если поискать хорошенько?.. Ну, конечно, есть! Есть «кавказский след». И где? В бессмертной комедии «Горе от ума»!

Престранный выдался однажды вечер на Кислых водах в 1824 году. В Ресторации, всего за год до того построенной близ источника Нарзана, собралась случайная компания  приехавших лечить – кто истинные недуги, кто – мнимые. Были среди них столичные и кавказские офицеры, чиновники, тучные степные помещики, словом. публика, типичная для курорта. А странность вечеру придали несколько таинственных личностей, которые завели разговор о всяческих романтических происшествиях, случающихся в жизни. Начали с некоего венгерца, отыскивавшего клад, спрятанный в здешних местах. Сам-то венгерец умер годом раньше, но в компании оказался  его товарищ, странный молодой человек, который тут же, встав из-за стола, отправился продолжать дело умершего.

Всем хорошо известно, как много сделал для благоустройства и процветания Кавказских Минеральных Вод генерал А. П. Ермолов. Но когда в 1827 году он покинул Кавказ, с его отъездом обустройство Вод не прекратилось. Продолжателем дел, начатых Алексеем Петровичем, стал Командующий войсками Кавказской линии и Черноморья, начальник Кавказской области генерал Г. А. Емануель, 240 лет со дня рождения которого мы отмечаем в нынешнем году.

А ведь был такой в Пятигорске. Был! Об этом мы имеем достоверное свидетельство авторитетного человека, тайного советника Николая Александровича Львова. Правда, вел он себя не всегда соответственно своему высокому чину, но так уж сложились обстоятельства. Судите сами.

Вместе с тысячами телезрителей несколько раз смотрел по телевизору, как отправляются на разминирование сирийской Пальмиры наши саперы. Это люди особой профессии. Для них война начинается в тот момент, когда перестают греметь пушки и падать бомбы. Возможно, по возвращении из опасной командировки кто-то из них расскажет, как они  боролись со смертью, притаившейся в ставшем мирным городе. Но мне это уже знакомо. Нет-нет, не потому, что служил в саперах! Сапером в Великую Отечественную войну вынужден был стать мой дядя Константин Ионович Водяга, мирный, инженер-мелиоратор. Неплохо владея пером, он в письмах домой рассказывал, насколько позволяла цензура, о своих военных занятиях.

Одно из этих писем, присланное уже после войны, как раз очень ярко раскрывает суть работы сапера. Пусть у наших сегодняшних ребят иное, более совершенное оборудование, есть даже помощники-роботы, есть защитные костюмы, поединок со смертью от этого не становится менее опасным. И потому  мне хочется привести отрывки из письма, написанного семьдесят лет

назад, позволяющие хотя бы отдаленно представить себе, что ждет посланцев нашей страны в далекой Сирии:

«…А проделывание проходов для атаки ... Наступает подходящая ночь, темная, дождливая или ветреная...  В такую и отправляются минеры из передних траншей в сторону противника... Ползут... Тихо ползут... Впереди наши проволочные препятствия. «Наша проволока», как мы говорим. Возле неё, иногда и под нею, установлены наши мины. Их нужно снять, отложить в сторону. Очищенное место обозначить с боков... Здесь пойдут в атаку танки, потом люди. А может быть, сначала люди, потом танки...

Мины хорошо замаскированы в грунте. Все надо делать наощупь. Руками нащупать рыхлое место, открыть поверхностный слой, найти курок и осторожно его обезвредить. Дальше за проволокой – ничейная земля, куда каждый из противников постарался понаставить побольше «сюрпризов». Потом – проволока противника. Её нужно тихонько разрезать, чтобы образовался проход. Проволока может быть заминирована, через неё может быть пущен электроток огромного напряжения, повешены консервные банки, начинающие предательский трезвон при  первом неосторожном прикосновении...

И тогда – ракеты и убийственный огонь пулемётов, и смерть, и срыв всего дела... Ползут минеры,  слившись с землей, болотом, снегом, травой... Ползут и щупают, ищут мины, снимают их, режут проволоку… Любят свою жизнь. Любят свою родину и ненавидят врага. Только эти чувства могут руководить человеком, когда он идет на верную смерть…

Тяжела и неэффектна служба сапёра. Он всегда впереди самых передних, когда войска наступают. И всегда последний при отходах. Идя впереди, сапёры-минёры расчищают, обеспечивают путь, а замыкая войска – закрывают проходы минами, подрывают мосты, и всё это зачастую под огнём врага. И ещё... Мне не пришлось ходить в атаку. Но слушал об этом я много рассказов. Все они сводятся к одному: атака – это массовое движение людей. И потому им не так трудно, не так «страшно», хотя это слово очень условно для тех, кто видел смерть и шёл ей навстречу.

А минеры? Они тоже «ходят в атаку». Но в одиночку, обязательно в одиночку. Чтобы не было неоправданных жертв, человек должен идти на мины один! Один навстречу смерти! Говорят, что к минам привыкают, а к атаке 

привыкнуть нельзя, что поэтому на минах легче, проще, чем в атаке. Да, в атаке тяжел первый момент, тяжело оторваться от земли. А минёр «встаёт в атаку» каждую минуту, отыскивая и обезвреживая мину. Кончилась война. Все переходят на учёбу, ремонт, чистку, отдых. Только сапёрам-минёрам дела по горло. Земля ещё на взводе! На боевом взводе! Опасность  подстерегает мирную жизнь на каждом шагу. Оступишься – погибнешь!  И минёры каждый день выходят в свои атаки на подлейшее из подлых оружие врага – на мины.

Гремят московские салюты, расцвечивается радугой победных фейерверков родное небо. Едут на восток длинные красные поезда, полные жизни, песен, улыбок, смеха, счастья победы, радости близких свиданий. А минёр не кончил ещё своей войны. Он ещё выполняет свой долг. Он уходит с поля боя последним. И если ты увидишь людей, вооружённых шестами с острой проволокой на конце, с «кошками» у пояса, с собачками на поводу – знай, это идут минёры. Это идут те, кто до сих пор ещё воюет, кто борется и жертвует собой, чтобы люди могли работать, восстанавливать разрушенное войной хозяйство. Чтобы женщины могли красиво одеваться и спокойно жить, дети могли весело играть и человек без страха мог наслаждаться природой.

Не смотри с укоризной, если у сапёров не такой залихватский вид, как у лётчиков. Это – труженики войны, большие герои в своём «сереньком» деле. Подумай, каким должны быть сердце, ум, воля у этих людей, идущих каждый день на мины теперь, когда для многих война закончена, когда вокруг всё поёт, всё ликует. И останься в вечном долгу перед этими людьми».

Капитан Водяга вернулся со «своей

войны» в самом конце сорок пятого. Потом почти два десятка лет, до самого уходя на пенсию, работал главным инженером  Управления эксплуатации Терско-Кумской оросительно-обводнительной системы, где начинал еще до войны. Был удостоен почетного звания «Заслуженный мелиоратор Российской Федерации». Написал историю громадной мелиоративной системы, расположенной  в междуречье Терека и Кумы – «Вода и люди».

«Мелиорация», в переводе с латинского означает «улучшение». Своей работой дядя Костя стремился улучшать землю, чтобы исправить тот большой вред, который нанесла ей война.

Вадим ХАЧИКОВ,

заслуженный работник культуры РФ.

«Кастальский ключ» в мифологии древних греков обозначал «источник вдохновения». Был свой «Кастальский ключ» и у представителей российской словесности – Кавказские Минеральные Воды, которые дарили вдохновение не одному поколению писателей и поэтов. Произведения Пушкина, Лермонтова. Толстого, других писателей и поэтов, посвященные Кавказу, широко известны. Говорить о них лишний раз нет необходимости. Но в российской словесности есть немало произведений, с Кавказом как будто не связанных, но тем не менее берущих начало именно в наших краях. На их создание авторов тоже вдохновил «Кастальский ключ» Кавказских гор. Давайте внимательно проследим за ними на примере трех представителей российской литературы.

Античный мир. «Солнечное детство человечества», как его иногда называют. Он сохраняет свою притягательность для людей последующих времен, вплоть до нынешних. А были в истории периоды, когда он особенно тянул к себе. И тогда появлялись произведения искусства, названия различных сооружений, навеянных античностью.

«Маленькой Швейцарией» назвал Железноводск известный ученый-лермонтовед и писатель Ираклий Андроников. Людям, не бывавшим в Швейцарии, трудно оценить, насколько верно это сравнение. Но каждый, побывавший в Железноводске, найдет свои слова, свои сравнения, чтобы выразить восхищение такими чудесными местами.  Необыкновенно красива здесь природа. Кристально чист и благоуханен воздух. Мягок и благодатен климат. Высоко целебны воды, рожденные недрами горы Железной.

Не везет что-то Пятигорску с мемориальными досками деятелям культуры – редкая из них обходится без ошибки или неточности. Еще самая первая, присланная в 1884 году драматургом  Н. Островским для Домика Лермонтова, гласила: «Дом, в котором жил поэт  М. Ю. Лермонтов 1837 – 1841», тем самым продлила пребывание здесь Михаила Юрьевича с нескольких недель до четырех лет! На снесенном доме В. Арешева (теперь там стоит санаторий «Руно») многие годы висела мемориальная доска, связывающая этот дом с Л. Н. Толстым, который никакого отношения к нему не имел. Весьма сомнительны доски, утверждающие, что Лев Толстой в нынешнем парке культуры и отдыха гулял, обдумывая свои произведения, и другая, уверяющая, что Пушкин летом 1820 года жил в доме А. Ф. Реброва, которого в то время, скорее всего, еще не существовало.

Сам-то я не помню этих событий – был еще мал. Но со слов старших узнал позднее, что в годы моего детства их было особенно много – шумных, многолюдных торжеств, праздников, форумов, фестивалей. Говорили, что никогда Пятигорск не принимал столько гостей, как в тот период, когда сделался центром огромного Северо-Кавказского края. Это и понятно: краевое руководство торопилось познакомиться со всеми республиками и округами, народами и народностями, населяющими громадную территорию – от Дагестана до Кубани А лучше всего знакомиться со всеми сразу, собрав их вместе. Поэтому уже в тридцать пятом, всего год спустя после создания края, Пятигорск принимал и делегатов Первого съезда Советов Северного Кавказа и такого же масштабного съезда женской молодежи. Понятно, что в обоих случаях съезжались сюда тысячи людей даже из самых дальних сел, станиц, аулов.

Не успели отдохнуть пятигорчане от наплыва гостей года минувшего, как нагрянул тридцать шестой, еще более обильный многолюдьем. Судите сами.

В том году состоялся Второй чрезвычайный съезд Советов Северо-Кавказского края. Тогда же проходил Лермонтовский фестиваль, на который собрались представители не только Северного Кавказа. А еще были важные события, которые тоже отмечались приглашением большого количества гостей. Например, открытие памятника Г. Г. Анджиевскому в скверике напротив грязелечебницы. Или пробный пуск первого электропоезда из Минеральных Вод в Кисловодск!

Словом, не слишком многочисленному населению Пятигорска пришлось очень и очень тяжко – а ну-ка прими такое количество гостей. Размести, накорми, организуй досуг и знакомство с городом, обеспечь своевременный разъезд!

И все же самую большую нагрузку принес Пятигорску праздник джигитов, который состоялся 5 мая. Его я все-таки немного запомнил – уж слишком он был пышный и многолюдный! Участвовали в нем десять тысяч конников. Представляете – десять тысяч человек и столько же лошадей! Да обслуга в виде конюхов и коноводов. Да начальство, примкнувшее к джигитам!

Да пресса и артисты, дававшие концерты!

Не будем даже говорить о том, насколько трудно было принять их всех. Лучше представим себе, какое это было велик олепное зрелище! Праздник проходил на ипподроме. Вот уж где насмотрелись пятигорсчане и гости курорта на силу, ловкость, красоту лошадей и всадников, искусство джигитовки, которым славились конники Дагестана и Осетии, Кабарды и Черкесии, Карачая и Балкарии, Чечни и Ингушетии.

И, конечно, казаки – терские, кубанские, донские, их тоже прибыло дово льно много.

Специально выделяю казаков, которых запомнил лучше других, потому что имел удовольствие любоваться этой многокрасочной массой, заполнившей город. На ипподром меня, конечно, не брали. Да и родители мои, скорее всего, там не были – пробиться на сам праздник явно было очень не просто. Но руководители делегаций должны были побывать в гостях у краевого начальства, а именно, в здании крайкома партии. А рядовые конники, сопровождая их, тоже прибыли и лихо гарцевали ок оло здания.

Вот тут-то я их и увидел. Моя мама работала в крайкоме и в этот день сумела провести меня, пятилетнего, в свою комнату на третьем этаже. К моей радости, комната выходила окнами на улицу, а, главное, имела балкон, на который, естественно, высыпали все сотрудники. Нашлось там местечко и мне. Зрелище, должен сказать, было незабываемым. Масса конников приблизилась по улице Октябрьской. Доехав до небольшой треугольной площадки под окнами здания – она и сегодня существует между сквериком и зданием Курортного управления (именно там помещался крайком), кавалеристы, выстроившись ровными рядами и четко соблюдая конный строй, несколько раз объехали площадку по периметру. Как эта небольшая территория могла вместить такое количество конников, не представляю. Но все происходило чинно, спокойно и сверху смотрелось необыкновенно красиво. Меня удивил разноцветный верх папах у разных групп всадников, хорошо заметный нам, сидевшим на третьем этаже. Кто-то пояснил, что это казаки – донские, кубанские, терские, и каждых отличает свой цвет некоторых деталей одежды: у донцов он белый, у кубанцев – красный, у терцев – синий.

Так произошло мое знакомство с российским казачеством, чья история, обычаи, приметы одежды меня интересуют с тех пор и доныне. Конечно же, и для множества других гостей Пятигорска праздник сыграл подобную роль – во всем блеске показал казачество, к которому в первые годы после революции отношение было не самым лучшим. Это уже во время войны, когда казачья масса, забыв обиды, спасала страну, наводя ужас на фашист о в , казаков снова стали славить и поднимать на щит. Но, думаю, что не последнюю роль тут сыграли и такие вот праздники, где вместе с другими конниками Северного Кавказа чествовали донцов, кубанцев, терцев.

Говорят, что на празднике присутствовал Семен Михайлович Буденный. Но я его не смог разглядеть среди начальства, стоявшего на балконе этажом ниже.

Слышал только, как перешептывались сидевшие рядом, называя это имя, которое тогда мне почти ничего не говорило.

Конечно , организация такого праздника сегодня вызовет массу проблем, но все же хотелось бы, чтобы и в рамках СКФО состоялось нечто подобное. Не говоря уже об эффектнейшем зрелище, которое получили бы жители и гости нашего региона, такая встреча и общение джигитов разных республик и различных казачьих войск способствовали бы дальнейшему укреплению дружбы и мира на Кавказе.

Вадим ХАЧИКОВ, заслуженный работник культуры РФ.