Остановись, мгновенье…

В Пятигорской центральной городской библиотеке им. Горького развернута международная фотовыставка InterArt. Ее организатором и куратором выступил пятигорчанин Анатолий Григорьев, с детства - уже около полувека - не расстающийся с фотоаппаратом. К участию в проекте он привлек Брендана Мерфи (США Доминика Гавотто (Франция Влада Карелова (Израиль).

Всех представленных на выставке авторов объединяет одно общее сопутствующее обстоятельство - они не профессионалы, у каждого из них есть своя профессия, позволяющая зарабатывать на жизнь, обеспечивать себе материальный достаток. Притом их фотографические создания свидетельствуют о преодолении любительского уровня, о достигнутом ими определённом уровне профессионального мастерства, когда в достаточной мере проявляется творческая индивидуальность.Хоть это и прозвучит банально, но уместно напомнить, что фотографическое искусство - это остановленное мгновение, миг из беспрерывно меняющегося природного и человеческого бытия. По тому, что именно выхвачено фотообъективом из этого потока, можно судить о личности, позиции и взглядах зорко всматривающегося в многоликий и многомерный мир наблюдателя.Большая часть выставленных работ принадлежит Анатолию Григорьеву. Главный его ориентир, если сформулировать в самом общем виде, - человек в обычной, ничем особенным не отличающейся повседневности, в контексте окружающей его городской и природной среды. В снимке «Наездник» запечатлён полный достоинства, на коне замечательных статей пожилой казак, словно слившийся в единое целое со своим верным, любимым спутником. Рядом - крупным планом - «Портрет казака»: лукавое, в седоватой бородке и усах, улыбчиво ироничное, с хитринкой лицо человека, знающего себе цену и окружающим, и главное - настроенного трезво и в то же время оптимистично. Эти две фотографии, коль подняться над конкретикой, - косвенное свидетельство важного социального процесса в российской жизни последних двух десятилетий - возрождения казачества, сословия тружеников и воинов, стойких защитников Отечества на протяжении столетий.Удаются Анатолию Григорьеву пейзажные зарисовки различного рода: «Ноктюрн» - светлое окно двухэтажного дома на фоне погружённых в ночную снежную тьму деревьев, словно иллюстрация к библейскому «и свет во тьме светит»; «Вид на Бештау», где на первом плане луговое многоцветье, замыкаемое на горизонте горной грядой; «Мартовский снег» - уголок провинциального города с раскисшей уже дорогой и мокрыми снежными хлопьями - грядущее пришествие весны.На редкость выразительны имитирующие колорит старинных литографий, неординарно поданные исторические объекты Пятигорска: «Китайская беседка», «Академическая галерея», «Грот Лермонтова» - органичная перекличка прошлого с настоящим.«Церковные» сюжеты Григорьева - о человечности, гуманности веры, о единении земного и небесного, преходящего и вечного, родстве человеческих душ.Мир Брендана Мерфи оценить трудно из-за незначительного количества произведений, присланных им на выставку. Одно несомненно - он наделён способностью видеть красоту, особую выразительность и величие природного пространства в его контрастных проявлениях, доказательством чему пейзажная фотографическая картина «Зима»: огромное заснеженное поле с его слепящей белизной - с огромным чёрным кустообразным растением в центре композиции, невольно притягивающим зрительское внимание. Достоинство работы не только в мастерски схваченном состоянии зимнего покоя, временной «смерти» природы, но в тех невольных, разнородных ассоциациях, которые пробуждает в зрителе запечатлённое в своей мнимой статистике природное бытие.Фотографическая манера Доминика Гавотто явно тяготеет к эксперименту, назначение которого, как мне представляется, заключается в том, чтобы показать и доказать, что реальность не так проста и одномерна, как это может показаться с первого взгляда. Отсюда, видимо, наложение двух, трёх и более эмпирических отражений одного на другое, заставляющих задуматься, в чём же смысл, сверхзадача изображённого. Наиболее впечатляющим получилось у Гавотто то, что названо им «Удвоенная действительность»: отражение в водной глади, в разрывах курчаво-белёсой облачности голубого неба и несомых течением как бы поверх этого корявых ветвей - то ли кустарниковых, то ли порывом ветра унесённых с деревьев, - и всё это понизу обрамлено подобием кромки леса. Одним словом, это надо видеть, ибо словесному воспроизведению снимок поддаётся с трудом.Панорамный ряд Влада Карелова сосредоточен на воспроизведении тех или иных сторон природы, быта и нравов обитателей Земли обетованной. Перед нами, к примеру, предстают городские контрасты: на фоне возведённых или строящихся небоскрёбов ветхие лачуги иных времён. Или характерная деталь израильской жизни: присутствие в ней арабов - палестинцев. Так, в пасторальной «Молитве» отражён любопытный эпизод: на зелёной лужайке, на специальном коврике предаётся молитве достойно одетая пожилая матрона, поглощённая актом очередного намаза, а рядом с ней взрослая прелестная внучка, забавляющаяся с мобильником, которая, судя по всему, далека от молитвенного экстаза старшей родственницы, её волнуют иные чувства и страсти. Превосходна жанровая документальная картинка «Харедим на природе», где группа колоритных, одетых в белые рубахи и чёрные поддёвки, в чёрных шляпах правоверных иудеев на возвышении среди холмов совершают некий религиозный ритуал; пленяет сочетание обычного, прозаического, мирской обстановки с сакрально-религиозным настроением верующих. Нельзя не отметить среди работ Карелова удивительные по красоте и притягательности средиземноморские виды.Вот и закончено наше непродолжительное путешествие по выставке, приобщившее нас к тому, что дорого и ценимо её авторами.