Хроника последнего лета

Пятигорское лето 1841 года привлекает особое внимание всех, кого волнует судьба Лермонтова. Это и понятно, ведь главной трагической приметой его стала трагическая дата 15 июля, 170-летие которой мы отмечаем. Но о том, что происходило в это время в Пятигорске, известно не так уж много. Все пишущие о трагедии тех дней касаются лишь трех-четырех событий - прибытия Лермонтова и Столыпина в Пятигорск, бала в гроте Дианы, вечера в доме Верзилиных 13 июля и, конечно, самой дуэли. Обо всем же прочем как современники поэта, так и его биографы говорят, как правило, бегло, вскользь. Между тем за минувшие десятилетия обнаружены многие подробности лета 1841 года. К сожалению, они разбросаны по специальным изданиям и чаще всего недоступны массе почитателей поэта. А ведь будучи собраны воедино, они нарисуют картину того, что происходило в Пятигорске с мая по июль 1841 года, - не только более подробную, но и кое в чем отличную от изображаемой в известных материалах.

Если посмотрим, например, как складывалось тогдашнее окружение Лермонтова, то и здесь нас ждет немало любопытного. Так оказывается, что первым открыл лечебный сезон …Николай Соломонович Мартынов. 24 апреля в Моздоке ему была выписана подорожная до Пятигорска, где он решил поправить свое здоровье. Отвечая на вопросы Следственной комиссии, он сообщает:«По приезде моем в Пятигорск я остановился в здешней Ресторации и занялся лечением». И уже 1 мая Мартынов приобрел талоны на пользование ваннами.

Следующим в Пятигорске появился другой участник будущей трагедии - Михаил Глебов - подорожная ему была выписана в Моздоке 16 мая. Поселился он в доме, принадлежавшем Верзилиным. Помимо основного, всем хорошо известного дома был и у них еще один, предназначавшийся для сдачи квартир внаем. Ворота его «выходили прямо в поле, против кладбища» - как указывал Н. Раевский, который, получив ранение, тоже приехал в Пятигорск до начала сезона и пользовался гостеприимством супругов. Видимо, не без его помощи поселился там и Глебов, ибо делили они одну комнату, а это в те времена было решительно невозможно без обоюдного согласия.

Лечение Мартынова в Пятигорске должно было завершиться к 23 мая. Далее ему следовало лечиться в Железноводске. Как раз к этому времени в Пятигорске появились Лермонтов и Столыпин. Хотя по поводу точной даты их приезда у биографов поэта нет единого мнения, большинство соглашается, что это произошло в пределах 20 - 23 мая. 26 мая Лермонтов приобретает шесть билетов на ванны в Пятигорске. А на следующий день Мартынов покупает восемь билетов на ванны в Железноводске. Можно предположить, что совпадение это не случайно и задержка на два-три дня выезда Мартынова произошла из-за встречи с Лермонтовым, старым приятелем, который, как известно, был рад увидеть его. Не исключено, что они провели вместе эти дни.

Особенно много людей, составивших пятигорское окружение поэта, появилось в конце мая - начале июня. Со своим семейством прибыл однополчанин по Гродненскому гусарскому полку А. Арнольди. С правого фланга Кавказской линии приехали отпущенные на лечение декабристы М. Назимов, Н. Лорер и другие. Из записок Лорера узнаем о приезде в это же время Л. Пушкина и М. Дмитриевского. А главное пополнение пятигорскому обществу дали офицеры из отряда Граббе, участвовавшие в крупной военной операции, а затем отпущенные для отдыха в Пятигорск. Среди них были старый знакомый Лермонтова лейб-гусар Тиран и еще несколько гвардейцев, командированных на Кавказ, а также армейцы - юнкер Кабардинского егерского полка Бенкендорф, прапорщик Эриванского карабинерного полка Лисаневич. В самом начале июня в Пятигорск приехал из Тифлиса и поселился в доме Чиляева князь Васильчиков. Через некоторое время появился С. Трубецкой, которому Васильчиков уступил часть своей квартиры. К концу июня - новое пополнение лермонтовского окружения. Это были его бывший однокашник по университетскому пансиону Туровский, командир Нижегородского драгунского полка, полковник Безобразов, имевший симпатию к Лермонтову, врач и естествоиспытатель профессор Дядьковский, который привез Лермонтову гостинцы и письма от бабушки.

Немаловажным событием последних июньских дней стало возвращение Мартынова из Железноводска, где 26 или 27 июня он окончил принимать ванны. Именно тогда он поселился в доме Верзилиных, рядом с Глебовым и Раевским, по соседству с Лермонтовым, Столыпиным, Васильчиковым и Трубецким. Курс своего лечения Мартынов должен был завершить в Кисловодске. Но почему-то не поехал туда. Это могло быть вызвано желанием не расставаться с веселой компанией Лермонтова, с которой он, видимо, успел сблизиться, наезжая из Железноводска, а может быть, возникшим интересом к верзилинским «грациям». В доме Верзилиных Мартынов появился, скорее всего, 29 июня, когда в Пятигорске широко отмечался День Петра и Павла. В Ресторации, по традиции, устроили бал. Не исключено и семейное празднество в доме Верзилиных с приглашением привычного круга знакомых. И очень вероятно, что, участвуя в одном из этих торжеств, Мартынов обратил на себя внимание падчерицы генерала Эмилии и ее сводной сестры Надежды.

В начале июля вместе с приятелями Лермонтов ведет подготовку к балу в гроте Дианы. Тогда же могли состояться его встречи с Дядьковским и Туровским, описанные в дневниках и письмах, пикник в колонии Каррас, о которой упоминает в воспоминаниях Эмилия Александровна. А 7 июля Лермонтов выехал в Железноводск на лечение, где на следующий день приобрел четыре билета в Калмыцкие ванны и, возможно, принял первую из них. Вечером он вернулся в Пятигорск, чтобы участвовать в бале у грота Дианы, но 9 июля вновь уехал в Железноводск. А 13 июля, в воскресенье, Лермонтов снова в Пятигорске, присутствует на вечере у Верзилиных, который закончился ссорой с Мартыновым и вызовом на дуэль.

Думается, что события, которые привели к ней, во многом связаны с тем, что происходило в летние дни, представленные этой, к сожалению, далеко не полной хроникой. А так же с тем, из кого и как складывалась лермонтовская компания, в каких отношениях находились и как вели себя люди, окружавшие поэта тем летом в Пятигорске.