(Окончание. Начало в № 56)

Вечером с горных пастбищ вернулся домой сын и спрашивает отца:

– Ходил ты или нет?

– Ходил, сын мой! Вот хан дал нам муку и бараний бок. Это для нас полезнее, чем ханская дочь, – как мог, оправдывался отец.

Страшно огорчился сын, даже в лице изменился. Утром, уходя пасти телят, строго приказал отцу:

– Если сегодня не исполнишь мою просьбу, не видать тебе сына.

Утром пошел старик к ханскому дворцу, хан увидел его.

– Что тебя привело ко мне, старик?

– О великий хан! Есть у меня сын, он пасет телят. Не знаю, с ума он сошел, что ли, только вот уже три дня настоятельно, со злостью требует, чтобы я сватал за него твою дочь. Я не знаю, что делать.

– Давай посмотрим, какими способностями обладает твой телячий пастух. Если он превосходит других в искусствах или смышленостью, спокойно и с благоговением отдам за него свою дочь.

С таким ответом пришел старик домой. Вечером возвратился с пастбища сын. Отец все рассказал ему.

– Пока я еще не познал никакого искусства, и никаким искусством не владею. Пройдет время, я все узнаю, хотя бы мне необходимо будет идти хоть на край света! Завтра поутру пойдем вместе! – сказал сын.

– Что же делать с телятами? Хозяева нас не отпустят! – стал возражать отец.

– Пусть телята разбегутся, а хозяева подохнут с горя. Не о них у нас теперь забота! – отвечал сын.

На ранней заре, как только заалел восток, двинулись они в путь-дорогу. Дорога их привела к холму, покрытому сплошь шелковистой зеленой травой. Старик в дороге устал, хотел пить, ноги гудели, он тяжело вздохнул и сел на край холма.

– У-у-ф-ф!...

Вдруг холм заходил ходуном и раскололся надвое, и из него вышел неизвестный мужчина.

– Зачем ты звал меня, старик? – спросил неизвестный.

– Не звал я тебя! Я сказал «уф», потому что сильно устал с дороги – ответил старик.

– А я услышал, что ты зовешь меня! Ведь мое имя – Уф, – сказал неизвестный, и они разговорились.

Узнав, что им необходимо на сегодняшний день, и что их душевно беспокоит, Уф любезно предложил старику:

– Оставь у меня своего молодца на год учиться искусству, разумности и смышлености. Лучше меня не сыщешь искусника на всем белом свете. А через год придешь за сыном.

Молодец охотно согласился познавать искусства, обучаться разумности и смышлености и спустился вместе с Уфом под землю, а отец ушел домой.

Огляделся молодец вокруг, видит: серебряные дворцы и хрустальные башни, а в одной из высоких башен сидит дочь Уфа, подобная райской деве. Уф сказал дочери:

– Я немного отдохну, а ты накорми с дороги этого молодца.

С первого взгляда полюбили друг друга наш молодец и дочь Уфа. Дочь Уфа сказала молодцу:

– Отец начнет учить тебя искусству и смышлености. После каждого урока он спрашивает: «Понял или нет?» Если поймешь, говори: «Нет». Если скажешь, что понял, он убьет тебя. Он уже многих убил, многие домой не вернулись. Отец не хочет, чтобы кто-нибудь владел его искусством.

Начал Уф учить молодца. После каждого урока Уф спрашивал:

– Понял или нет?

И молодец всегда отвечал:

– Нет.

Однако он очень скоро стал во всем превосходить своего учителя. Прошел год, и отец пришел за сыном. Холм раскрылся, и вышел из него Уф, а за ним и юноша. Уф сказал старику:

– Сын твой – безмозглый дурак. Целый год я учил его – оказывается, напрасно. Можешь забрать своего сына, самое высокое искусство для него – пасти телят!

Дорогой старик рассердился и стал бранить сына:

– С таким умом ты хотел познать мудрость, научиться искусству и жениться на дочери хана?! Думал бы лучше, как поесть досыта. Тогда бы и мне, старику, меньше было всяких хлопот и горя.

Только лишь отец промолвил эти слова, как сын превратился в серого жеребца, забил копытами перед ним и заржал. Затем, приняв свой обычный вид, сказал:

– Что это, по-твоему, искусство или нет?

– Искусство, сын мой, искусство! – ответил пораженный отец.

Затем сын превратился и в серебряного ястреба, и в златогривого оленя. Приняв свой обычный вид, он сказал отцу:

– Самого Уфа превзошел я во всех искусствах. Знай это, но никому не говори, держи в глубокой тайне. В ближайший базарный день я превращусь в жеребца. Ты приведи меня на базар и продай. Но смотри, не продавай с недоуздком. Не успеешь прийти домой – я уже буду сидеть у очага.

В базарный день молодец превратился в серого жеребца, отец повел его на базар продавать. Получив за него триста червонцев, старик вернулся домой, а сын сидит перед очагом.

На второй базарный день превратился молодец в гнедого жеребца, и отец повел его на базар продавать. Старик продал гнедого жеребца за ту же цену, вернулся домой, а сын сидит перед очагом.

На третий базарный день превратился молодец в вороного жеребца, и повел его отец на базар продавать. Торопливой походкой подходит к нему незнакомец. Это был в ином облике Уф.

– Какая цена?

– Триста червонцев.

Отдав деньги, незнакомец стал уже уводить коня.

– Недоуздок отдай, с недоуздком не продаю, – сказал старик.

– Сто червонцев прибавлю, оставь мне недоуздок, – говорит незнакомец.

Не соглашается старик.

– Двести дам.

Не соглашается старик.

Наконец, когда незнакомец предложил триста червонцев, старик, обезумев от жадности, продал коня с недоуздком. Покатились горючие слезы из глаз коня. Сел на него Уф, стегнул, погнал и приехал к своему холму.

Холм надвое раскрылся, Уф вошел внутрь, держа коня за повод, и позвал дочь. Дочь вышла и сразу узнала молодца.

– Дай мне меч, я изрублю его! – сказал Уф.

Дочь Уфа вошла в дом, спрятала меч в печи, ножны выбросила во двор и крикнула:

– Нет нигде меча, отец! Одни лишь ножны.

– Хоть копье дай, – сказал Уф.

Дочь спрятала стальной наконечник, а древко копья выкинула во двор и закричала:

– Наконечника нет, отец, – одно лишь древко!

Отдал Уф повод дочери, а сам пошел в дом искать оружие. Сняв недоуздок, девица отпустила коня, и он тотчас поскакал на волю.

– Вырвался, отец, вырвался! – закричала дочь.

– В каком виде, в каком виде? – допытывался Уф, запыхавшись выбежав во двор.

– Как был конем, так что есть мочи и поскакал в степь! – сказала дочь.

В отчаянии Уф яростно кричит на красавицу-дочь:

– Чтоб ты, негодница, превратилась в растение!

Так красавица-дочь Уфа превратилась в растение – скополией ее в народе прозвали, то есть скопом растет, зарослями.

Народ посчитал так, что, если в это растение превратилась красавица-дочь колдуна, и если будешь пользоваться этим растением тоже, станешь красавицей.

Прибежал заколдованный конь ко дворцу хана, ржет, копытами землю роет. Стража открыла ворота. Конь грациозно вошел во двор. Вышел к коню хан. Берет его под уздцы, а он возьми – и превратись в ястреба и сел хану на плечо, машет большими крыльями – овевает хана прохладным воздухом. Непонятно, откуда в зеленой траве ханского двора оказалась змея, тихо подползла к ногам хана, подняла голову, вся напряглась, выпустила треугольное красное жало, и вот-вот укусит, обнаженную руку хана. Тут ястреб молниеносно сбивает змею, и своим острым клювом размозжил голову змее. Слуги перепугались, сбежались к хану.

Хан, переведя дыхание, сказал:

– Ученый ястреб, который сидел у меня на плече, быстро обезглавил ядовитую кобру. Если бы не он, меня ждала мучительная смерть.

Тут ястреб принял свой первоначальный человеческий вид, спрашивая у хана:

– Повелитель, как ты считаешь, искусство это или нет?

Тут обезглавленная, истекающая кровью кобра, превращается в Уфа. Истекающий кровью, весь в глубоких, смертельных ранах, Уф делает несколько дыханий и умирает. Хан, посмотрев на старое истерзанное и истекающее кровью тело Уфа, приказал:

– Колдуна сжечь, и пепел развеять по воздуху!

Повернувшись к юноше, хан сказал:

– Ты мне дал второе рождение, ты меня спас. Будь моим зятем!

Так скополия и по сей день развевается на легком гористом ветру, своими колокольчатыми вишнево-фиолетовыми цветами делая женщин красавицами, снимая хворобу со старого и малого. Говорят, что колокольчики скополии, как только начинает алеть восход и последние лучи заходящего солнца озаряют верхушки деревьев еще неодетого леса, звонят, да звонят так, что открывают свои заспанные головки другие цветы, а при вечернем хрустальном звоне колокольцев скополии – закрывают на ночь свои нежные лепестки.

Анатолий ТЕРЁШИН, натуралист.

(Окончание. Начало в № 53)

Скополи сам стремился к знаниям, постоянно много читал. Когда он прогуливался на свежем воздухе в окрестностях Рима, специально нанятый человек читал ему книгу. Скополи поглощал знания, как губка. К восемнадцати годам он блестяще окончил Римский королевский его высочества медицинский университет. С помощью репетиторов по специально разработанной языковой программе Скополи в совершенстве овладел французским и английским языками, свободно мог не только читать, но и мыслить на этих языках. Скополи получил высшее медицинское образование не только в Италии, но и во Франции и Англии. Он обучался в Сорбонне, где говорили: – «не было бы в Сорбонне Скополи, тогда Сорбонна была бы только Бонна». Он поражал и восхищал медицинскую профессуру своими познаниями в науках. Говорили: «Макаронник своими познаниями заткнет за пазуху всех вместе взятых профессоров-медиков Сорбонны». Он брал частные уроки у лучших профессоров-медиков Парижа. Скополи жил в загородном доме Парижа, где вечерами занимался частной практикой. Луврских женщин он делал красавицами: проводил им массаж лица, медицинские маски, в глаза капал вещества, и лица натирал мазями, которые их делали яркими, выразительными, привлекательными. Скополи знал весь Лувр и Париж. Королевский двор только и говорил о кудеснике-лекаре. Пожилой кардинал несколько раз видел Скополи во дворце в кругу красивых женщин. Молодой, красивый, несколько смугловатый, хорошо сложенный мужчина пользуется высоким уважением при королевском дворе. И почему?

Ранней весной, уже в марте, когда в нижнем и среднем поясе гор Кавказа, сойдет снег и пригреет солнце, в буковых гористых лесах выбрасываются побеги травянистых растений с сочными стеблями. В апреле на верхушке стеблей у этих растений распускаются колокольчатые цветки с вишнево-фиолетовым или желто-бурым венчиком. Это скополия карниолийская (Jcopolia carniolica), относящаяся к семейству пасленовых.

Что собою представляет скополия карниолийская?

Скополия карниолийская – многолетнее травянистое растение, стебель которого короткий, достигает 30-40 сантиметров высоты. На хороших, удобренных почвах стебель может подниматься до 80 сантиметров. На Кавказе скополия карниолийская произрастает под пологом горных широколиственных лесов, главным образом буковых, пихтово-буковых и каштановых. Она поднимается в горы на высоту 1500 – 1700 метров над уровнем моря. Скополия зачастую образует обширные заросли и преобладает в травяном покрове.

Скополия карниолийская имеет мощное горизонтальное корневище, от которого отходят толстые корни. На стебле листья очередные, попарно сближенные, на небольших черешках, продолговатые, к верхушке заостренные. Цветки имеют длинные цветоножки, одиночные, поникающие, выходящие из пазухов листьев. Для скополии карниолийской очень характерна светло-зеленая чашечка, которая при созревании плодов разрастается и охватывает шаровидную коробочку с крышечкой, содержащую многочисленные семена. Плоды начинают созревать к началу лета. Как только созреют семена, а коробочка разбросает их долу, вся надземная часть растения меркнет, блекнет и отмирает. Поэтому в разгар летней поры скополию и не найдешь, как будто и в помине ее не было. Скополия имеет очень короткий цикл развития.

Корневища с корнями скополии карниолийской долгое время были главным источником получения алкалоидов тропановой группы – атропина, гиосунамина и скополамина. Гиосунамин при выделении из сырья переходит в атропин. Основные массивы зарослей скополии находятся в центральных районах Краснодарского края, где в основном и заготавливали сырье еще с 1916 года. Скополии карниолийской становится все меньше, ареалы ее распространения с каждым годом сокращаются.

Название растения было дано в честь итальянского врача Скополи, который дал первое ее описание.

Алкалоид атропин в виде атропина сульфата применяется в глазной практике для расширения зрачка, а также как болеутоляющее и противоспазматическое при желудочно-кишечных спазмах, печеночных и почечных коликах, при воспалении желчного пузыря и язве желудка. Атропин очень ядовит, и его употребляют только по предписанию врача. Другой алкалоид – скополамин – обладает свойством успокаивать центральную нервную систему и применяется в составе таблеток «Аэрон» при морской и воздушной болезнях. В порошках и растворе гидробромид скополамина используется как успокаивающее средство при остром психическом возбуждении и в неврологической практике при паркинсонизме.

На земном шаре произрастает всего 6 видов скополии, которые занимают территорию от Средней и Южной Европы до Индии, Тибета и Японии. Два из них введены в России в опытную и промышленную культуру.

В Центральных и Восточных Гималаях, в Непале, Индии и Китае в горно-лесной зоне на высоте до 2000 м над уровнем моря произрастает скополия дурманолистная, или гималайская, – S.stramonifolia. Jcopolia jtramonifolia – мощное травянистое растение, которое достигает высоты 2,5 метров. В 1939 году фармаколог Г. Н. Крейер обратил внимание на высокую алкалоидность этого вида скополии.

В условиях культуры под Москвой ее стебли достигают от аршина до полутора аршина высоты. Корневище у скополии гималайской вертикальное, многоглавое, от которого отходят крупные мясистые корни. На стебле листья крупные, до 25 сантиметров длиной и 16 сантиметров шириной, имеют цельную пластинку яйцевидной формы, которая заострена на верхушке. Цвет листьев светло-зеленый, снизу они серые, словно подбиты войлочком, а сверху голые, морщинистые. Скополия гималайская цветет все лето. Цветки крупные, поникающие, имеют желтовато-зеленый венчик с пятью завернутыми кнаружи лопастями грязно-фиолетового цвета. Цветки расположены одиночно, выходящие из пазухов листьев. Плоды – почти шаровидные коробочки, заключенные в разросшиеся при плодах чашечки.

Кроме кристаллизующихся гиосунамина и атропина в состав этой суммы входит ряд жидких алкалоидов (из которых главный сигрин). У растения состав и соотношение алкалоидов имеет довольно резкие сезонные колебания: весной и летом преобладают жидкие алкалоиды, осенью – кристаллические, но с началом осенних утренних холодов количество жидких алкалоидов начинает резко возрастать.

Корневища с корнями скополии гималайской – основной источник получения атропина.

Во время первой центральноазиатской экспедиции Н. М. Пржевальского в 1872 году в Китае по берегам Желтой реки было найдено растение, очень похожее на скополию карниолийскую и отличающееся только цветками. Во время второй экспедиции это же растение нашли в Северном Тибете у истоков Голубой реки. Ботаник К. И. Максимович дал название растению – скополия тангутская и подробно описал его. В 1884 году экспедиция привезла семена нового вида скополии в Петербург, где растение успешно стало расти в открытом грунте питомника Ботанического сада. Только в 50-х годах XX столетия химики обратили на него внимание и установили наличие значительных количеств скополамина в траве скополии тангутской.

Скополия тангутская (Jcopolia tangutica) – многолетнее травянистое растение, дико произрастающее в северо-восточном Тибете и в Западном Китае. Это горно-лесное растение и поэтому легко акклиматизировалось в условиях Ленинградской области. Скополия тангутская имеет мощное вертикальное корневище с толстыми корнями. В культуре стебли достигают высоты до 160 сантиметров. Отличается от предыдущей чашечкой, почти равной венчику, причем чашелистики на 2/3 сросшиеся в один зубец, длиннее других, имеет листовидную форму. Цветки у скополии тангутской фиолетового цвета, оттенок которых может изменяться от светло-фиолетового до темно-фиолетового, даже почти черного.

Все органы скополии тангутской содержат алкалоиды. Однако в траве они преобладают в зависимости от фазы развития растения. В корневищах их содержится до 2,6%, а в траве – до 1,5 – 3%, поэтому трава может служить основным сырьем для получения алкалоидов и при этом растение не уничтожается. Кроме того, в сумме алкалоидов содержатся гиосунамин, атропин и скополамин с преобладанием гиосунамина.

В стародавние времена рукописный старинный травник советовал для лекарственных целей собирать скополию в определенное время: «Нарыв тое траву велено перебирать, на чисто высушивать на ветре или в избе в легком духу, чтобы та трава от него не зарумянила, и тое траву зашить в холстины».

О лекарственных свойствах скополии указывается в тибетских книгах: «Шэл – прэп», «Джудши». В средневековье рекомендовали, чтобы скополия могла принять идентичное лекарственное действие мандрагоры, ее следует собирать как мандрагору. Чтобы вырвать корень скополии, нужно было стать лицом к западу, очертить место три раза мечом, затем привязать растение к хвосту черной собаки и заставить ее вырвать корень. При этом будто бы раздавался ужасный крик растения. Собака, вырвав корень, немедленно убегала в горы и домой уже не возвращалась.

Скополию древние народы Кавказа продавали в страны Азии, Италию, Грецию. «Римляне для поддержания торговли с этими племенами держали здесь переводчиков для ста тридцати различных наречий», – писал в 1871 году историк

А. Ерицев. Корневище скополии очень часто использовали знахари средневековья как подделку знаменитого корня мандрагоры, что приносило им немалые доходы. Поэтому в литературе долгое время ошибочно скополию называли мандрагорой.

Исторические хроники свидетельствуют, что скополию использовали в религиозных и магических обрядах. Сжигали воинов, павших в кровавой сече, на кострах, в которые бросали сушеную траву и корни скополии. Упоминается также о длительном сне, принимающих настой корня скополии и успокоении «буйно помешанного», которому дали выпить настой корня скополии.

На горизонте науки итальянский врач Скополи – таинственная и интересная фигура. Сын чародейки-травницы, «отравительницы», знаменитой повитухи на всю Италию, он еще с детских лет унаследовал от матери умение изготавливать препараты из целебных трав, лечение ими, разбирался во всех известных в то время ядах и противоядиях, помогал матери готовить лекарства, принимать роды. Клан Скополи был одним из богатых кланов Италии. Мать приложила все усилия, чтобы сын получил высшее медицинское образование в Европе.

В Италии в шутку говорили:

– У негорделивой матушки Скополи в ее чародейных травных подвалах столько мешков золота, сколько можно посчитать звезд на небе...

– Откуда оно может взяться? – спрашивали непосвященные.

– Все яды Италии идут от Скополи, знатные богатые женщины рожают только у Скополи, избавиться от нежеланной беременности и без вреда для здоровья – только у матушки Скополи, приворожить возлюбленного, подлив ему «приворотного зелья» – может матушка Скополи, унять головную, зубную боль, припадок «священной болезни» – опять матушка Скополи, – говорили досужие люди.

(Продолжение в следующем номере).

(Продолжение. Начало в № 48)

Этот эфемероид будет цвести весьма краткий срок – всего лишь месяц-полтора – с явлением первой густой зелени леса, цветы начнут меркнуть, жухнуть. Эти светолюбы без живительно льющегося лучезарного солнца цвести не могут и поэтому цветут только в то время, пока деревья стоят еще голыми, и сквозь них проникают солнечные лучи. Поэтому все эти подснежники пытаются приурочивать свой жизненный цикл к светлой фазе леса, чтобы быстро отцвести, а затем в корневище накапливать растительную силу. Чтобы будущей весной повторно вытолкнуться наружу через зерна, прошлогодний перегнивший опавший наст листвы навстречу яркому солнцу, нежному весеннему теплу, шаловливому озорному ветру, выстоять и выдержать утренние весенние заморозки, дождь со снегом, ненастные дни и непогоду. Сигналом к зацветанию им служит приземная температура воздуха: венчики начинают раскрываться уже при 6-7 градусах тепла. На ночь цветок поникает, смыкая листочки околоцветника, как будто опускает голову и засыпает. Также у прострела закрывается и поникает цветок, при ненастной, дождливой погоде. За это, по всей видимости, в народе прострел называют сон-травой.

Молодые листья у прострела появляются позже цветков, почти к концу цветения, располагаясь при корне, в розетке. Листья пальчато-рассеченные, каждая пластинка листа рассечена 2-3-мя раздельными сегментами, в целом ее очертание напоминает сердце. В стародавние времена, когда подобное лечили подобным, листья прострела в народной медицине использовали при заболеваниях сердца.

В предлетье прострел сильно вытягивает свой стебель-шейку из мохнатого «жабо» – листочков так называемого покрывала. По отцветании цветка – тычинки отпадают, а оплодотворенные плоднички сильно разрастаются, образуя соплодие – большой, круглый и пушистый шар – сначала красноватый, а затем серебристый, который в летний день в сосняках видно издалека, наподобие сидячего султана на троне. Теперь над стеблем прострела возвышается колышащийся на легком ветру султан шара из остей – летучек созревших семян. Шары рассыпаются, семена с длинными перисто-волосистыми столбиками, подхваченные ветром, благодаря пушинкам и своей легкости, разносятся на дальние расстояния. Всхожесть семян весьма высокая, она достигает 72-х процентов. Семена лучше прорастают на увлажненной почве и хорошо просвечиваемом солнцем месте.

Любопытный факт, который подметили ученые: после удачного приземления семена сами начинают зарываться в землю. Почему? Приводит эти семена в движение ость – летательное приспособление. Зацепившись своим изогнутым верхним концом за травинки, ость при любом изменении влажности то скручивается, то раскручивается. В результате семена мало-помалу ввинчиваются, как штопор, в почву: движению в противоположном направлении препятствуют загнутые назад волоски на плодиках. Затем они на следующий год, по весне, прорастут. А легкий ветер полетит дальше, по пути вызванивая мелодии молодого цветастого лета, заигрывая с серебристыми шарами и поднимая в воздух удивительно восхитительные длинные перисто-волосистые столбики остей-летучек созревших семян подснежного тюльпана. Ветер может, был бы и не прочь поиграться с серебристо, опущенными стеблями, цветками диких тюльпанов, их тенями, но они так тяжело, с такими усилиями пробивались к весеннему лучезарному солнцу, чтобы так накоротке – быстро порадовать своим неотразимым цветением угрюмый бор, солнце и его – ветер и все их окружающее, что ветер сторицей оплачивает их кратковременное радушное пребывание в ранневесеннем лесу, запоминающееся цветение – поодаль расселяет их семена и мягко, легко приземляет на увлажненную, плодородную почву, да и выбирает место солнечное, яркое, либо близ светлого соснового бора, возле склона, на опушке, просеке, поляне.

Ученые из Сибири попытались заняться изучением возраста прострела. Подсчитали их возраст, выделили группу молодых и престарелых, и выяснили, что более живучи престарелые особи растений. Молодняка – считанное количество. Когда посчитали, престарелым растениям было около ста лет. Объяснили это двумя причинами: во-первых, молодняка прострела мало потому, что фиолетовый бокальчик цветка виден издали на фоне прошлогоднего лесного отпада, а любители paнневесенней флоры срывают эти цветы. Так как листья образуются несколько позже, то само растение от сбора не страдает, но плодов такое

обезглавленное растение уже не даст. Следовательно, молодых цветов становится все меньше, зато число престарелых растений постоянно возрастает. Где прострел — там сосна, а возле сосны нашел обиталище прострел, да как разросся, целыми куртинками, что ни говори, под дуновением легкого ветерка так и колышется живое море нежной фиолетовой ряби цветов. Эту связь раскрыли ученые из Тувы, где степи вперемежку с сосновыми борами. Исследователи обратили внимание, что семена, летящие с высоких сосен в степь, сморщиваются, высыхают и погибают от парящего солнца, или же их заглушают высокорослые голенастые степные травы. И только там, где растут куртинки прострела, семена сосны дают хорошие всходы.

Ученые это явление объясняют следующим образом: куртинки прострела похожи на миниатюрную пальмовую рощицу. Длинные черешки их напоминают стволы, рассеченные листья – кроны. Листьев так много, что под ними образуется тень, которая так необходима для защиты от солнца и степных трав проросшим семенам сосны. А чтобы молоденьким сосенкам укрепиться, углубиться в почвенный пласт, они перерастают своих защитников и еще поведут наступление на степную целину.

Прострел, растение из семейства лютиковых – богат протоанемонимом – едким веществом, обладающим на редкость сильным бактерицидным и фунгицидным действием. В корнях обнаружены сапонины. Сок этого растения ядовит, раздражает кожу, вызывая неприятные ощущения, нарывы.

Прострел боровой исстари используется в народной медицине. Пермские крестьяне соком борового прострела потчевали «ломотные страдания», то есть лечили суставной ревматизм, полиартриты. В травяной ванне купались от сыпи на коже, золотухи. Отваром сон-травы поили рожениц: он якобы облегчал родовые потуги и успокаивал боль. Отварами прострела поили детей при судорогах, падучей. Якуты сгоняли сон-травой чесотку; для этого зелень клали на три дня в теплую сметану, затем ею мазали тело. Высушенный, истолченный в порошок прострел прикладывали к больному месту для созревания нарыва. В стародавние времена воду, перегнанную через цветы сон-травы (называли в народе Мазурин спирт) использовали при лечении ревматизма.

Лошади и коровы сон-траву обходят стороной, из-под копыт не едят. Наоборот, овцы и козы быстро жируют на сон-траве. Летом пастухи отгоняют скот от прострела, считают в корме его ядовитым. Прострел легко вытаптывается, потому-то и редок на выпасах. Проведали о боровой траве глухари, рябчики, тетерева, наперегонки склевывают цветки и нежные листья. Сон трава нашла применение и у старых красильщиков. Красильщики из цветков этой травы, варенных с серпухой красильной и квасцами, получали превосходную зеленую краску, ткани, крашенные ею, долго не линяли.

Сон-траву показывали в ботаническом саду студентам-медикам в Салерно, как целебное растение, ежегодно, начиная с 1309 года.

Хозяйственного прока от этой травки, можно-таки сказать, никакого.

Издалека видно в лесу, как прострел легко качается на ветру, поэтому латинское название травы «пульсатилла» восходит к понятию «толкать, приводить в движение, звонить», и связано с колокольчатой формой цветка. Научное название latifolia переводится с латинского как «широколистный» и объясняется необычными для этого рода пальчато-рассеченными, округлыми в очертаниях листьями.

В мировой флоре насчитывается 35 видов прострела, в отечественной – 30.

В Сибири и на Урале прострел раскрытый бывает как с лиловыми, так и с желтыми чашелистиками. Желтая сон-трава сказочно хороша, ею восхищался еще академик Паллас, изучавший сибирскую флору в XVIII веке.

Прострел золотистый – обитатель кавказских гор – цветет с апреля до июля, золотисто-желтые цветы достигают 7 сантиметров в диаметре, а стебель – 40-50 сантиметров при цветении и до полуметра высоты в дальнейшем. (Для сравнения укажем, что рост прострела Бунге из Западной Сибири и Монголии не превышает соответственно 5 и 8 сантиметров). Интересное растение: все без исключения тычинки золотистого прострела вырабатывают пыльцу, вместо «жабо»– покрывала – прицветковые листочки, повторяющие в миниатюре обычные листья.

В ряду других видов прострелов привлекает на себя внимание прострел альпийский, имеющий белые и желтые цветы, и прострел китайский, у которого сначала появляются листья, а затем уже розовые цветы. Любителей флоры также интересуют прострел широколистный и прострел чернеющий: оба вида зачастую цветут повторно в первоосенье – с конца августа до начала октября.

Прострел Галлера и прострел весенний – обитатели Крымского полуострова и европейской части тенистых хмурых сосняков. Это крайне редкие виды, на грани исчезновения, поэтому они внесены в Красную книгу.

На прострел обратили внимание даже и геологи. «Где, какая связь между растением-невеличкой и мужественными людьми, открывающими данные месторождения?» – скажете вы. Геологи обратили внимание, что прострел резко изменяет окраску и форму цветов, если он произрастает на местах, где имеются залежи никеля. Так были открыты богатейшие залежи никеля в Северном Казахстане.

Сон-трава как сухо– и морозоустойчивое растение всегда привлекало садоводов. Их внимание было обращено на сон-траву не только как на весенний раннецвет, но и красотой цветов-колокольчиков, ажурными листьями, шелковистыми остями плодов. Поэтому садоводы вывели многие декоративные сорта прострелов, некоторые даже получились махровыми.

Мало остается этого сказочно-волшебного эфемероида цветка в наших лесах. Не рвите ее, все равно она ни в коей мере не составит вам весеннего букета, а тем более, в неволе, в душной квартире, она не будет цвести. Эта травка-невеличка – свободолюбивая, она привыкла жить на вольном ветру, при рассеянных ярких солнечных лугах, продуваемом тенистом лесу.

А. Т. ТЕРЁШИН, натуралист.

В весеннем лесу только что сошла талая вода, в лесной прохладной глухомани кое-где еще имеются бочажины застоявшейся воды, а на деревьях уже начинают проклевываться клейкие пахучие почки. В этом неодетом лесу вольготно, весело, все просвечивается ярко льющимися лугами. Налетит свежий ветерок и тебе в нос, лицо пахнет весенним пробуждающимся лесом. Разве этот аромат возможно передать словами? Многие мастера пера пытались это сделать, но, увы, ни у одного не получилось...

(Окончание. Начало в № 42)

В мифологии нимфы – низшие женские божества, олицетворяющие элементы природы. Каждая река, ручей, долина, гора, дерево имели свою нимфу.

(Продолжение. Начало в № 39)

А если лягушка проглотит лесного жучка, гружёного пыльцой? Это совсем плохо для кувшинки. Сколько треволнений выдерживает такое красивое броское растение, казалось бы, на тихой глади поверхности воды сонного лесного озера!

Наступает время, когда заря с зарёю встречаются – день такой длинный, что, кажется, и конца его не будет. Суходолы, пойменные луга, лесные вырубки зарумянились, зажелтели цветущими травками, источающими чудный аромат.

(Окончание. Начало в № 27)

Французские врачи считают, что крапива двудомная эффективна при острых и хронических энтеритах и при поносах у больных туберкулёзом. Во Франции крапива предложена под названием «диоика» для укрепления волос. Рекомендуют для укрепления волос настой из листьев сухой крапивы: одну столовую ложку изрезанного листа облить одним стаканом кипятка и настаивать как чай. Настоем смачивать голову после мытья и слегка втирать его в кожу головы. Курс повторять через каждые 1 – 2 недели продолжительное время.

Эта трава всегда на виду. Идешь ли берегом реки, выгоном, лесной дорогой или деревенской улицей – крапива двудомная попадается всюду. Иной раз куртинами, высыпками, а чаще – разреженно, среди разнотравья.